— Спасибо, Кацураги-сан, — устало улыбнулся Нагата. — Мне уже давно нужно отдохнуть, но я всё никак не находил для себя время. На меня уже дочка начала ругаться за то, что я собственных внуков толком в глаза не видел. В таком случае попрошу у Эитиро-сана отгул на четверг и пятницу.

— Может, мне всё-таки стоит открыть вам больничный? — спросил я. — Сами знаете, Нагата-сан. Хроническая усталость — это заболевание. И лечится оно очень тяжело и очень долго. Думаю, не мне вам об этом говорить.

— Да всё я понимаю, Кацураги-сан, — ответил Нагата Джиро. — Но нет, не стоит. Обойдусь отгулами. Тогда встретимся в приёмном отделении в среду в пять вечера. Я покажу вам, как там всё устроено, а после поеду к дочке.

— Договорились, Нагата-сан.

Нагата Джиро покинул мой кабинет, но дверь закрыться не успела. К нам без стука вошёл пациент.

Молодой мужчина, которого я сразу же узнал.

— Вы… — прошептал я.

Тот самый злоумышленник, который был в моём кабинете!

— Умоляю, Кацураги-сан, не вызывайте службу безопасности, выслушайте меня! — воскликнул он и поклонился чуть ли не до самого пола.

Огава в ужасе посмотрела на меня, ожидая моего решения.

— Назовите ваше имя, — холодно попросил я.

— Шибата Котаро, — не разгибаясь, представился он.

Всё верно. Огава хорошо потрудилась, его имя было в том списке. Он был у меня на приёме ровно неделю назад с жалобами на простуду. Обычный офисный работник, кажется, с шестого или седьмого этажа.

— Присядьте, Шибата-сан, — попросил я. — Огава-сан, а вас я попрошу оставить нас с пациентом наедине.

Огава не стала спорить и быстро покинула кабинет.

Шибата Котаро старался не смотреть мне в глаза. Его трясло. Пульс шкалил, а давление упало значительно ниже нормы. Прилично этот парень понервничал. Стоит его выслушать для начала.

— Что ж, Шибата-сан, у вас ровно пять минут, — сказал я. — Это куда больше, чем я даю большинству своих пациентов. Так что считайте моё предложение щедрым. Если за пять минут вы не сообщите мне действительно веские причины не передавать вас службе безопасности, а ещё лучше полиции…

— Я скажу всё, Кацураги-сан, — сказал он, а затем поправил сам себя. — Всё, что могу.

— Время пошло, — сухо произнёс я.

— М-меня убедили сделать это! Надавили, Кацураги-сан, клянусь! — затараторил он.

— Кто и зачем? — спокойно, но требовательно спросил я.

— Я не могу назвать имён, честное слово, Кацураги-сан, не могу, — замотал головой Шибата. — Я потеряю рабочее место. А мне оно очень-очень нужно. У меня больные родители, мне нужно их обеспечивать.

Ну началось…

— С чего вы взяли, что я поверю вам после того, что вы сделали? — продолжил давить я.

— Кацураги-сан, я пришёл, чтобы попросить прощения и сказать, что у вас в корпорации есть враги. Меня уже отозвали, ту ужасную ситуацию решили замять. Больше в ближайшее время они не станут действовать против вас, по крайней мере, через меня. Но мне сказали, что, если вы сообщите обо мне полиции, меня покрывать никто не станет.

— Думаю, это ложь, — подметил я. — Вряд ли этим людям выгодно, чтобы вы оказались в полиции. Ведь вы можете сдать имена.

— Мне никто не поверит, Кацураги-сан. Эта семья очень влиятельная, и в полиции у них есть люди, это точно.

Как я и предполагал. От этого человека имён не узнать.

— То есть… Моя судьба сейчас зависит только от вашего решения, — подытожил Шибата Котаро.

— Послушайте, Шибата-сан, справедливости ради скажу, что очень ценю, что вы решили признаться во всём лично. Для этого требуется немалое мужество, либо воспалённая совесть. Что-то из этого у вас определённо имеется, и мне этого достаточно, чтобы пойти вам навстречу.

Шибата с надеждой посмотрел на меня, внимательно слушая каждое моё слово.

— Однако я соглашусь не сдавать вас, если вы раскроете имена других соучастников, — сказал я. — Понимаю, что людей из корпорации вы сдать не можете. Но имена моих коллег, которые помогали вам, назвать обязаны. Итак, вопрос: кто передал вам ключи и логин с паролем?

— Кацураги-сан, я скажу, но… Не делайте поспешных выводов, — попросил Шибата. — Этот человек ни в чём не виноват.

— Это я уже сам решу, — ответил я. — Между тем, пять минут уже подходят к концу.

— Аоки Хинами, — чуть ли не плача, произнёс Шибата Котаро.

Вот я и убедился в своих догадках.

— Как я и предполагал, — кивнул я. — Одна из сотрудниц регистратуры. И почему же, по вашему мнению, она не виновата?

— Она — моя девушка. Я уговорил её… Убедил это сделать! — воскликнул Шибата. — Честное слово, она сама этого не хотела. Я просто… Рассказал, как сильно нужны мне эти деньги.

Поставил девушку ради денег. М-да! Очень по-мужски…

— Деньги? Которые вам заплатили вышестоящие сотрудники Ямамото-Фарм? — уточнил я.

— Да, но я всё вернул им, Кацураги-сан! Честное слово, — уверял меня Шибата.

Видимо, ему пришлось это сделать, поскольку задание он не выполнил.

— Этот вопрос интересует меня меньше всего, — ответил я. — Лучше скажите, кто помогал вам подделать мои карты. Для этого нужно разбираться в медицине, значит, вам помогал один из врачей.

Парень сглотнул и дрожащим голосом ответил:

— Простите, Кацураги-сан, но я не знаю его имени. Посредник выдал мне беспроводной наушник, через который мне диктовали, что писать. Голос был хриплым… словно его специально поменяли через программу.

Ясно. Через этого парня на врача тоже не выйти. От наушников он, конечно, тоже избавился.

Почти бесполезный допрос! Или же нет?

Мой телефон зазвонил. Вызов от Сакамото Фумико. Заведующая регистратурой.

— Шибата-сан, мне как раз звонит начальница вашей девушки, — сказал я. — От разговора, который сейчас состоится, напрямую зависит судьба Аяко Хинами.

— Умоляю вас, Кацураги-сан, простите её… — склонился Шибата.

Я ответил на звонок.

— Слушаю вас, Сакамото-сан.

— Кацураги-сан, я провела беседу с Аяко-сан, как и обещала вам, — сказала Сакамото Фумико. — Она всё отрицает, но… Честно говоря, мне показалось, что она лжёт. Может, всё-таки имеет смысл обратиться в службу безопасности?

Я выдержал паузу, наблюдая за реакцией