Именно здесь, на полпути между Муршидабадом и Калькуттой, имперская армия совершила ошибку, остановившись на три дня, пока отдыхала и собирала рекрутов, деньги и снаряжение среди недовольной бенгальской знати. Как писал впоследствии облегченный Кайо: "То ли от нерешительности, то ли из-за разногласий среди своих командиров, он [Шах Алам] совершил непростительную и грубую ошибку, не решаясь немедленно атаковать старого набоба, пока обе армии были еще разделены. Эта задержка полностью разрушила его замысел, сначала так мастерски согласованный, а до тех пор с таким постоянством осуществлявшийся".

Как и в случае с неспособностью сохранить темп после победы под Патной, это дало противникам Шах-Алама время, чтобы догнать и перегруппироваться. К тому времени, когда император приказал своим теперь уже несколько более многочисленным войскам двигаться на север из Бурдвана, Миран и Кайод успели нагнать их и 4 апреля соединились с небольшой армией Мир Джафара. Вместе они перекрыли дорогу на Муршидабад.

Теперь жизненно важный элемент внезапности был полностью утрачен. Объединенные силы Мир Джафара выстроились в Монгалкоте, на берегу реки Дамодар. Здесь они командовали переправой и не позволили императору продвинуться на несколько миль к северу, чтобы взять город. Если бы Шах Алам направился прямо в Муршидабад, не отклоняясь на юг к Бурдвану, он бы нашел его практически беззащитным. Как бы то ни было, неделю спустя к Мир-Джафару все еще прибывали подкрепления: "Все эти силы, вместе с английским военным контингентом, повернули, чтобы противостоять армии императора, расположившейся лагерем на противоположном берегу".

Видя, что на берегу Дамодара выстроились столь внушительные силы противника, и понимая, что теперь он не сможет переправиться и противостоять им с надеждой на успех, император решил, что у него нет другого выхода, кроме как вернуться в Патну. Мир Джафар, увидев себя внезапно победителем, послал военные силы преследовать отступающего императора; однако Камгар Хан и другие преследователи не давали врагу покоя, попеременно сражаясь и спасаясь бегством, и таким образом им удалось благополучно вернуть свои войска и имущество в Патну, где они воссоединились с сепаями М. Лоу.

Это был смелый, изобретательный и почти успешный удар. Но игра была почти закончена. Жители Бихара, которые за несколько месяцев до этого с таким энтузиазмом приветствовали Шах-Алама, теперь устали принимать у себя большую, недисциплинированную и проигрышную армию. По словам Гулама Хусейна Хана, людям поначалу понравилась идея возвращения доброго порядка правления Великих Моголов, но вместо этого они "испытали на себе все притеснения и вымогательства, какие только можно себе представить, со стороны его неуправляемых войск и его беспорядочных генералов; И, с другой стороны, они каждый день видели, какую строгую дисциплину соблюдали английские офицеры тех дней, и как среди тех, кто путешествовал, [офицеры] так строго следили за своими войсками, что не позволяли тронуть ни травинки; тогда весы действительно перевернулись, и когда принц совершил свою вторую экспедицию в те края, я слышал, как люди осыпали его проклятиями и молили о победе английской армии.'

После нескольких месяцев, в течение которых удача уменьшалась, а войска дезертировали, окончательное поражение императорской армии произошло 15 января 1761 года в битве при Хелсе, недалеко от Бодхгайи, места просветления Будды. Здесь императорская армия была окончательно загнана в угол несколькими батальонами краснокожих сепаев.

В ночь перед битвой Лоу в последний раз ужинал с императором - "это было очень личное дело, атмосфера была очень непринужденной, и не было никаких обычных ограничений этикета и церемоний. Я откровенно сказал ему, что наше положение очень плохое". Затем принц рассказал о своих несчастьях, которые продолжают преследовать его, и я попытался убедить его, что для его собственной безопасности и спокойствия было бы лучше, если бы он обратил свой взор в какую-нибудь другую сторону, кроме Бенгалии. "Увы! - сказал он, - что они скажут, если я отступлю? К безразличию, с которым мои подданные уже относятся ко мне, добавится презрение".

Рано утром следующего дня войска Компании взяли инициативу в свои руки и стремительно двинулись вперед из своих окопов, "стреляя из пушек на ходу". Меткий выстрел из 12-фунтового орудия убил погонщика императорского слона. Другой шальной выстрел ранил самого слона, и он унесся с поля боя, унося с собой императора. Тем временем Мир Джафар, вернувшись к своей обычной коварной тактике, с помощью крупных взяток сумел подкупить командира Шах-Алама Камгар-хана , а также нескольких других придворных из его свиты, "которые вскоре перешли на сторону наваба и присоединились к его войскам", - сообщал французский солдат удачи Жан-Батист Жантиль. После этого не оставалось никаких сомнений в исходе. Генерал и придворные ушли, забрав с собой большую часть могольской армии. Месье Лоу де Лористон, командовавший королевской артиллерией, несмотря на свою храбрость, военное мастерство и все усилия, не смог ничего сделать, чтобы остановить их, и французский офицер был взят в плен".

Гулам Хусейн Хан трогательно рассказывает о последнем мужественном выступлении Лоу и его решимости, увидев, что император покинут всеми и предан даже своим главнокомандующим, сражаться до смерти: "M. Лоу с небольшим отрядом и несколькими артиллерийскими орудиями, которые он смог собрать, храбро сражался с англичанами, и некоторое время ему удавалось противостоять их огромному численному превосходству. Горстка войск, следовавшая за М. Лоу, обескураженная бегством императора и уставшая от скитальческой жизни, которую они до сих пор вели на его службе, повернула назад и бежала. М. Лоу, оказавшись брошенным и одиноким, решил не поворачиваться спиной; он оседлал одну из пушек и застыл в этой позе, ожидая смертельного момента".

Воодушевленный храбростью Лоу, командир роты Джон Карнак снялся с места и, не взяв с собой караула, но взяв с собой старших офицеров, подошел к нему пешком и, сорвав с голов шляпы, взмахнул ими в воздухе, как бы делая ему салам", умоляя Лоу сдаться: "Вы сделали все, что можно ожидать от храброго человека, и ваше имя, несомненно, будет передано потомкам пером истории", - умолял он. Ослабь меч, приди к нам и оставь всякую мысль о соперничестве с англичанами".

Лоу ответил, что если они согласятся сдаться в плен таким, какой он есть, то у него нет возражений; но что касается сдачи в плен с позором в виде отсутствия шпаги, то это позор, на который он никогда не согласится; и что они должны лишить его жизни, если их не устраивает это условие. Английские командиры, восхищенные его твердостью, согласились, чтобы он сдался так, как он хотел; после