Но тот рыкнул снова, сделал несколько шагов, развернувшись на месте, как зверь в клетке. И феран уже видел такое, видел. Когда стоял рядом с Эарганом, в его рабочей комнате, пока отец сообщал своему младшему брату о необходимости повторного заключения брака. Рейнар взвился точно так же, как сейчас взвился Роар — действительно так похож на своего отца.

— Это мерзко, это просто, — выдавил он, сквозь едва сдерживаемый гнев, — да в конце концов!

— Хватит, — феран повысил голос и встал. И сейчас был похож на своего отца и от понимания этого Рэтара тоже выворачивало. — Я знаю, но великий отдал чёткий приказ. Хочешь, чтобы головы полетели? Мы на краю, Роар. Нам сейчас никак нельзя идти против, неужели это непонятно и не очевидно?

Митар попытался что-то ответить, но тан его перебил.

— Нас обложили со всех сторон. И сейчас речь не идёт о том, что тебе или мне нравится, что устраивает и о чём можно поговорить и договориться в конечном итоге, — он понизил голос. — Я понятия не имею, к чему привело его присутствие здесь. Предательства, попытки его устранить. Нас тащат в это, Роар. Сейчас брак это то, что может его унять. Всё. Точка. Никто не заставляет тебя творить что-то выходящее за пределы мыслимого, могло быть намного хуже.

— Шутишь? Хуже? Куда ещё? Что ещё он захочет он нас. Может доказать ему, что брак заключён, придётся у него на глазах? А? Дважды? Он сядет и будет смотреть? — Роар почти взвыл от внутреннего протеста. — Я не могу, понимаешь, не могу. Не хочу делать ей больно, мне самому больно от этого. И я не…

— Роар, не будь ребёнком, — устало ответил Рэтар, пытаясь унять себя. — Подумай, если Шерга доложил обо мне и Хэле, то он не рассказал, что Милена спит у тебя?

Роар задохнулся. И это было нечестно по отношению к нему, но это тоже тревожило Рэтара — быть такого не могло, чтобы Шерга не донёс о таком великому, и если правитель промолчал, то не значит, что не знал. И сейчас будет тот самый момент, чтобы нанести этот удар.

— Ему нужно, чтобы у тебя и у меня были наследники, — проговорил феран спокойнее. — И я знаю, что это мерзко. И понимаю тебя. Но я не прошу тебя переступать через себя постоянно. Да и вопрос — выживут ли эти несчастные? И нам дают в этот раз право выбора.

— И я должен быть благодарен? — горько усмехнулся Роар. — Я чуть лучше телыги или шабки? Или алаган? Заделай наследника для величия дома и будь спокоен? А сказали сколько наследников надо? Одного или трёх? Может сразу несколько супруг возьмём?

— Хватит.

— А Хэла знает?

— Роар! — рыкнул феран.

— Да, прости, не моё дело. И что она на это сказала, тоже не моё дело, — у митара в глазах стояли злые слёзы. — Но я могу предположить — это же Хэла. Она мудрая, сильная, добрая. Она всегда на твоей стороне. И она позаботится о твоей супруге? Подождёт пока ты заделаешь ей ребёнка, а потом и родить его поможет. Да и моей тоже, мне ведь и просить не надо. Повезло тебе. Хэла всё поймёт, всё стерпит, всё простит. Всё. Порку, измену, предательство… хоть убей, если надо, то…

Рэтар ударил кулаком в стол. Взгляда на тана не поднял, потому что было чувство, что сейчас уничтожит его, если услышит хоть слово или увидит лицо.

— Да, — с болью проговорил Роар. — И ты — самый верный и исполнительный из всех подданных элата.

Митар вышел, а внутри ферана стучало, билось жестоко, причиняя невыносимую боль, каждое сказанное таном слово.

Рэтар так и не смог сказать Хэле. Несколько раз хотел, начинал, но и не смог. Надо было, но у него не получалось. И вот это — Хэла всё поймёт… это было одной из причин, потому что от этого обречённого согласия и примирения в ней ему становилось жутко. Он знал, что увидит в её глазах боль, но ведьма эту боль не покажет, скроет от него. Хэла всё поймёт, стерпит и простит…

Рэтара словно ударило.

Он догнал ведьму и брата уже за стенами замка. Они разговаривали и шли к реке.

— Тёрк, — позвал Рэтар, — я сам.

Брат глянул на Хэлу, но ничего не сказал. Посмотрел на Рэтара с сочувствием, потому что скорее всего тоже понял зачем приходил Роар, и наверняка примерно представлял, что митар сказал. Да и конечно невозможно было ферану скрыть от старшего брата внутреннее напряжение.

— Что случилось? — нахмурилась Хэла, улыбаясь, когда Тёрк оставил их. — Что ты натворил?

— Что я натворил? — переспросил Рэтар, пытаясь унять себя.

— Роар на тебя разозлился, — пояснила ведьма. — Что ты натворил?

— Я не при чём. Точнее, — феран нахмурился, понимая, что она сменила дорогу. — Ты же шла к реке?

— Да, мы с Тёрком всегда ходим к реке, — ответила Хэла. — Но ты не любишь туда ходить.

— С чего ты взяла? — спросил он, а внутри было удивление, потому что — боги, да как у неё это получалось?

— В Трите тебе нравится быть на реке, а здесь нет, — пояснила ведьма. — Мы ни разу с тобой туда не ходили. Вот я и…

— Нет, всё хорошо. Я не имею ничего против реки, Хэла.

— Ладно, — она с недоверием прищурилась, но всё же улыбнулась и пошла в сторону Нравы.

— Расскажешь мне, — спросила ведьма, когда они дошли до реки и сели на ствол поваленного дерева, которое было здесь ещё с тех пор, как Рэтар был ребёнком.

Было тепло, лес оживал пением птиц, вода в реке начинала ускорятся, а скоро станет невообразимо быстрым и мощным потоком, стремящимся утащить за собой всё, что в него попадёт.

Хараги бегали вокруг — припадали к земле и с интересом прислушивались к новым звукам вокруг. Фобос стал слегка прихрамывать на правую переднюю, но это не мешало ему оставаться таким же шустрым и беспокойным, каким был раньше.

Рэтар перевёл взгляд на Хэлу. Она закрыла глаза и подставила лицо лучам Изара.

— Великий хочет, чтобы мы, я и Роар, присутствовали на праздновании цветения в Йероте, — начал он.

— И ты так расстроен, что придётся на них снова смотреть? — усмехнулась ведьма, не глядя на него.

Она сидела на дереве рядом, но спиной к реке, в отличии от ферана. Он обнял её за талию и подтянул к себе, устраивая на своей ноге. Хэла удивлённо раскрыла глаза и посмотрела на него с интересом. Но Рэтар смотреть ей в глаза не