Я иду медленно вдоль трассы, прокручивая в голове слова сказанные Егором, стараюсь отыскать ошибку, ловлю себя на мысли что отчаянно стараюсь оправдать его, повторяя про себя, что я это заслужила, не понимаю только как все исправить.

Хотя как можно исправить предательство и измену?

Моя бабушка говорила, что измена в любви соседствует с ложью, потому что мы предаем все то, что было дорого обоим. Неужели я оказалась не способна быть верной своему выбору? Или выбор был не верный? Или все произошло потому, что не было любви?

Мое тогдашние состояние в гостинице это попытка вновь стать живой, как тогда в годы далекой юности, зачем мне захотелось испытать тот же драйв, те же эмоции, о которых я запрещала себе думать долгое время, но которым с головой отдалась в университете, ведь молодость нам для того и дана, чтобы совершать ошибки, не повторяя их снова в более зрелом возрасте. Понятно, что это так себе оправдание, и стремительно развивающиеся события в моей жизни а последнее время сменяют друг друга, и только таймер на тротиловой бомбе, доказывая мне, что время искупления вышло, и бомба рванула, разрушив все на своем пути, и я не смогла исправить ошибку. Как не смогла найти слов оправдания, а может Егор не захотел увидеть погрешность, не захотел поверить в нас снова?

Нет, мне надо успокоиться, захожу в первое попавшееся кафе, посетителей не так много, много свободных столиков. Я прохожу в туалетную комнату. Мне нужно привести себя в чувство, немного прийти в себя, потому что я просто не могу заявиться домой безвольной тряпкой, и уж тем более я не хочу, чтобы сын видел меня в таком состоянии.

Быстро пишу сообщение своему ребенку, что буду через час, кладу телефон в сумку, почти сразу же звуковой сигнал входящего мессенджера сообщает о новом сообщении. Открываю, сын пишет, что его отец с ним у нас дома. Видимо, Андрей настроен серьезно и будет искать пути сближения с сыном. Убираю телефон, закрывая глаза, не хочу думать про Андрея от слова совсем. Его импульсивность меня пугает.

Снова открываю глаза. В зеркальном отражении на меня смотрит бледная моль, безжизненный взгляд которой кого угодно введет в депрессию. Хлопаю себя по щекам, пытаясь воспроизвести на коже хоть какое-то подобие румянца. Особенно поражают провалы темных кругов под глазами, впалые щеки, образующие уродливые тени. Голова немного кружится, ведь я так и не смогла заставить себя затолкать еду в обед, меня от всего мутит на нервной почве, я стала рассеянной

Выхожу и сажусь за столик, ко мне подходит официант, я заказываю крепкий чай с мятой, мне надо успокоиться. Пока жду заказа то думаю о том, что ощущаю себя потерянной.

Егор ведь мужчина которого я выбрала, мне никакой другой не нужен. Только время нельзя повернуть вспять. Я виновата. Во мне больше нет сил держаться: закрываю лицо ладонями и просто плачу, мне надо выпустить эту боль, потому что я знаю, что сегодня, Егор именно ушел из моей жизни и не вернется, даже если я стану умолять, просить, он не ответит ни на одно мое сообщение. Он точно решил вычеркнуть меня из своей жизни, раз наговорил столько всего. Почему-то вспомнилась его девушка которая после расставания еще какое-то время обивала пороги офиса, но Егор ее не простил, у нее не было никакого шанса. И очень маловероятно, что этот шанс есть у меня, учитывая, что Егор переступил через свои принципы и мы решили попробовать? Скорее всего нет, после того, что устроил Серов, я даже не знаю, какие найти для себя оправдания.

Приносят чай в маленьком чайничке, я наливая горячий напиток в чашку, параллельно жадно вдыхаю мытный аромат.

Делаю первый глоток.

Мое тело ведет себя странно: мне не хочется ничего, ни лежать, ни сидеть, ни еды, от которой откровенно воротит. Легкая тошнота стала теперь моим верным спутником. Скорее всего это происходит со мной потому, что мне противно от себя самой.

Еще глоток, поперхнулась.

Это нервы, просто я не справляюсь с напряжением, может взять отпуск? Хотя какой отпуск, очень скоро Егор просто меня уволит без объяснений, и предварительных бесед и мне придется выживать одной.

Это точно конец: Егор не позвонит и не напишет. Хотя я все еще наивно жду сообщений, извинений, любой чуши в которую я поверю и прощу ему все. Я не хочу его терять. Но в тоже время, я ничего не могу поделать, и мне надо как-то выбираться из-под руин моей рухнувшей личной жизни.

— Дина? — поднимая взгляд и вижу перед собой Макса, который удивленно смотрит на меня, видимо мой вид не очень, раз он переспрашивает, желая удостовериться действительно ли это я.

— Привет, — слабо улыбаюсь, вижу, позади Макса спутница, красивая брюнетка, к которой он обращается почти сразу же:

— Злата, — Акулов оборачивается к девушке, — сегодня планы меняются, мы не сможем поужинать, вызову тебе такси, — перевожу взгляд на спутницу, она выдавливает улыбку, но кивает, не спорит, идет к выходу, в то время как Макс присаживается рядом, расположившись напротив.

Нервничаю, потому что не ожидала никого из знакомых встретить в кафе, в которое случайно забрела, чтобы восстановить душевные силы.

Пока Макс вызывает такси, рассматриваю его и в очередной раз убеждаюсь, что не знаю никого другого такого же целостного человека: он всегда немного отстраненный, не эмоциональный, никогда не теряющий выдержку, умеющий трезво рассуждать. Даже не знаю, что его может вывести на эмоции, для меня это не человек, а целый сундук с неизвестным наполнением, никогда нельзя понять, что он думает в конкретный момент времени.

Я понимаю, что выгляжу не очень, потому вопрос Макса вполне себе закономерен

— Что — то случилось? — Макс перебивает поток моих мыслей о нем, а я, отрываю свой взгляд от его белой рубашки, встречаюсь с взволнованным взглядом собеседника, сухо отвечаю:

— Это личное, — наливаю чай, трясущиеся руки выдают мое волнение, — кажется в моей жизни не лучший период, потому что события последних дней опустошили меня настолько, что кроме отчаяния и безысходности во мне ничего не осталось.

В голове полный сумбур, я не знаю, о чем говорить с Максом, мы чужие люди, когда-то я обещала, что буду с ним работать, но не сложилось. Потом пару раз мы встречались на деловых конференциях в разные годы. В этом году, Макс снова предлагал совместный проект, только у меня в голове нет ни одной мысли, что могло бы помочь мне найти какие-то общие темы, про работу говорить я не хочу и не могу, нет внутреннего резерва делать вид, что мне интересно сейчас говорить о работе.

Макс сам начинает разговор.

— Выглядишь как будто кто-то умер, такие глаза бывают только если плакать, не переставая несколько дней подряд занимаясь самобичеванием, — Макс говорит спокойно, в нем нет эмоций, он видит меня не в самом лучшем виде, скорее всего не понимает причины, ведь на самом деле сегодня умерла моя мечта о полноценной семье.

Вслух ничего не говорю, потому что не могу, это очень личное и мне больно. Снова перевожу взгляд на собеседника, Макс ведет себя не принужденно, от него веет уверенностью и всем тем, чего не достает мне, не нахожусь что ему ответить, в то время как он продолжает: