очень долгое время спят вместе, но как таковых отношений между ними нет, Марта слишком свободолюбива и слишком хорошо знает Алекса. Она живет с свое удовольствие и не хочет себя ничем обременять, скорее всего они просто используют друг друга. Но ты права, он относится к ней намного теплее и уважительнее, чем к остальным, его бабы меняются, а она остается. По крайней мере, я никогда не видел, чтобы он позволял себе вытирать об нее ноги или разрешал кому-нибудь из друзей ее лапать.

Еще один колкий намек Ридигера вонзился острыми лезвиями мне под кожу. Я больше не могла держаться и снова принялась беззвучно плакать. Но Марк будто хотел добиться меня, он забрал из моих рук телефон и стал сосредоточенно в нем копошиться до тех пор, пока вновь не развернул экран в мою сторону, показывая мне снимок. Справа на фотографии стоял Эд с симпатичной девчонкой, а слева- Огнарев, он притягивал к себе Марту, одна его рука лежала на ее шее, а вторая крепко сжимала ее талию, он целовал ее в губы и казался абсолютно счастливым. На нем была черная футболка, которая в последствии стала моей.

Интересно, существует какой-то предел эмоциональной боли? Где я сейчас нахожусь, близка ли я к максимальному значению?

— Там еще есть фото, могу показать, — тихо сказал Марк, словно не замечая, что мне уже хватит.

— Не надо…

Он поднялся с дивана и обновил в моем бокале коньяк, мне хотелось в нем захлебнуться, интересная бы получилась смерть.

— Почему вы, бабы, такие глупые? — неожиданно резко произнес Марк, — Зачем ты вообще с ним связалась?

— Связалась? — рыдая, выкрикнула я, — ты же прекрасно знаешь, что я должна ему деньги и у меня не было другого выбора!

— Точно, совсем забыл!

Марк громко, саркастично рассмеялся и его неуместная реакция меня насторожила. Вытирая руками щеки, я вопросительно посмотрела на Ридигера.

— Об этом Алекс тебе тоже не рассказал? — Марк восхищенно улыбался, не зря мне казалось, что не смотря на ангельскую внешность, в нем таилась какая-то чертовщина.

— Ты никогда не была ему должна! Неужели ты думаешь, что покупая такую дорогую машину, он не застраховал ее на полную стоимость, особенно учитывая тот образ жизни, что он ведет? Скажу больше, ее давным-давно отремонтировали и Алекс уже успел ее продать.

Я чувствовала себя полной идиоткой и растеряно смотрела на Марка, открыв рот, по щекам все так-же лились огромные слезы и стекали вниз по шее. Все, что я знала об Огнареве, было грязной, противной ложью.

— Тогда почему он так жестоко нападал на меня, если знал, что с машиной все будет в порядке? — шептала я, как в бреду.

— Откуда мне знать! Может быть, потому, что ему просто нравится издеваться над людьми? Но это, конечно, не факт, ведь ты уверяешь, что я совершенно его не знаю!

Марк опустошил свой бокал и налил себе новую порцию. Я поступила так же и протянула ему свой стакан.

— А общежитие? — робко спросила я.

— Что?

— Кто-то поджег мою комнату…

— Этого не знаю, — Ридигер взял паузу, — я и так слишком много тебе рассказал, остальные вопросы задавай Алексу.

— Ты же еще что-то знаешь, — я сверлила его глазами.

Я открывала в себе новые грани, каждое слово Марка разрушало мою душу, но я, как мазохистка, не хотела останавливаться. Теперь я желала дойти до дна и осесть на нем темным, грузным камнем.

— Прошу тебя! — умоляла я, — я просто хочу знать правду, это сделал он?

Я вцепилась в руку брюнета и смотрела на него глазами, полными надежды и тоски.

— Даже, если это был Огнарев, он не говорил мне об этом.

— А о чем говорил? — я наседала, было ощущение, что Марк и сам хочет что-то мне рассказать.

— Мы избили твоего парня, — равнодушно сказал брюнет.

Я непонимающе захлопала глазами и вцепилась в него еще сильней, кажется, теперь на его руке останутся отметины от моих ногтей.

— У тебя же был какой-то парень?

Я взволнованно кивнула и уставилась на Марка во все глаза.

— Мы вывезли его в лес, точно так же, как тебя, и немного потрепали. Подробностей не знаю, с ним говорил Алекс, мы только стояли неподалеку для психологического давления.

— Когда? — я не могла в это поверить.

— Кать, я не запомнил дату, весной… Может быть за неделю до того, как ты играла роль служанки… Подожди…

Марк осекся и задумался.

— Помнишь, мы с парнями приходили в твое кафе, когда ты к нам не вышла? Это было на следующих день.

День пожара. В ту ночь, неожиданно для меня, Сашка Комов смалодушничал и не пришел мне на помощь, между нами пошла трещина, которая все испортила. Теперь я знала, почему. Алекс и его цепные псы, наверняка запугали его, точно так же, как когда-то меня, у них отлично получается производить сильное впечатление.

Я вспомнила, как утром, после пожара, пьяный Алекс забирал меня от общежития на такси, в голове крутилась фраза Огнарева, что я должна уточнить, в чем именно я его обвиняю, ведь он немало нагрешил. Наверно, он подумал, что Комов уже успел мне рассказать обо всем.

Алекс разрушил мои отношения просто из пакости… Без цели… Если бы он вел со мной войну, желая любыми путями получить назад свои деньги, у меня бы было к нему хоть какое-то уважение, но демон сделал это от скуки, желая просто надо мной поиздеваться. Но это автоматически создавало Алексу алиби по поводу пожара.

Думаю, теперь я достала до дна. Я перешла черту.

Я осушила бокал и прислонила его к своей раскрасневшейся щеке. Я чувствовала удивительное спокойствие. Больше не было ни боли, ни разочарования, ни тоски. Лишний раз убеждаюсь, что ничего в жизни не случается просто так, я не зря сегодня сюда приехала. Представляю, сколько еще раз Огнарев меня обманывал и водил за нос и, если бы Марк не открыл мне правду, я бы продолжила терзаться в неведении. Густой, тонкой, черной струйкой, мое пустое сердце заполнялось ненавистью, эта тягучая жидкость латала мои раны и заживляля порезы. В груди становилось горячей, пальцы оттаивали и крепче держали в руках хрупкий стакан. Я возвращалась к жизни, только вместо привычного света, внутри была горящая лава.

— Почему ты рассказал мне? — хрипло спросила я.

— Я ненавижу его, — злобно ответил Марк, — и мне жаль тебя…

Что ж… Ненависть Ридигера только играла мне на руку. Но пока я не была уверена, буду ли я мстить Алексу или останусь выше этого. Я вообще