Шрифт:
Закладка:
Катя.»
«Дорогой дневник!
Наверно, нужно что-нибудь написать, но, признаюсь честно, делать этого мне не хочется.
Что мне тебе рассказать? Что он не обращает на меня внимания, что больше не подходит, чтобы обнять и поцеловать меня, а когда я тянусь к нему, отстраняется или нехотя дает себя поцеловать и не отвечает взаимностью? По ночам я засыпаю в одиночестве, Алекса практически никогда нет.
Я умираю от тоски. Меня рвет на части от обиды и непонимания. Его словно подменили, он стал таким холодным со мной, что мне не верится, что еще так недавно у нас все было хорошо. Если бы ты только знал, как мне тяжело и больно осознавать, что наши отношения висят на волоске моего терпения. Мне кажется, если бы я ушла, он не заметил.»
«Дорогой дневник…
Все совсем плохо. Я реву второй вечер подряд. Я чую нутром, что все уже закончилось, а я закрываю глаза, молча терплю и делаю вид, что ничего не происходит.
Как же мне страшно его потерять!
От моего горячего, огненного мальчика с дурным характером и чувством юмора не осталось и следа. Единственное, что остается неизменным- его черные глаза, заставляющие мою душу вывернуться наизнанку. Мы больше не разговариваем. Мы не ссоримся, не спорим, не выясняем отношения, мы живем разными жизнями. Алекс просыпается в обед, гладит Герду, идет в душ, оставляет мне деньги и уходит до поздней ночи. Как только входная дверь захлопывается, Герда идет в коридор, утыкается носом в плинтус и скулит, так жалобно, что у меня разрывается сердце.
Я не в состоянии что-то делать, куда-то ходить, мои мысли убивают меня, я не могу заснуть, пока не услышу, что он вернулся, я просто лежу, смотрю в темноту, тихо плачу и жду, когда в двери послышится звук поворачивающегося ключа. Каждый день я собираюсь поговорить с ним, но в последний момент сдаю назад… Мне страшно, что он скажет, что больше ничего ко мне не чувствует. Хотя сомнений, что это не так, у меня нет. Пока он не произнесет это вслух, у меня все еще остается надежда, что мы сможем все исправить.»
«Вчера Алекс не ночевал дома и даже не попытался как-то это объяснить. Когда я спросила, где он был, он ответил, что слишком плотно поужинал у родителей и уснул на диване. Он даже не удосужился придумать что-то правдоподобное.
Мое сердце разбито вдребезги.
Дни совсем потеряли цвет.
Думаю, я больше не буду сюда писать, от этого мне становится только хуже.»
Сегодня Алекс проснулся только ближе к вечеру. Он снова вернулся под утро. Он был мертвецки пьян и не стоял на ногах. Пытаясь добраться до кровати, Огнарев перевернул книжную полку и разбил кашпо с сухостоями. Когда утром я собирала осколки, я поняла, что они очень похожи на мое сердце- пожухшая трава и рваные куски стекла.
Огнарев гремел посудой на кухне, готовя себе завтрак, а я прятала нос под одеяло, глотая слезы. Я не помнила, когда в последний раз мы с Алексом вместе обедали или ужинали.
Я много раз думала, почему он отстранился от меня и перестал замечать, и пришла к выводу, что он просто наигрался. Пока я держала оборону и играла в его опасные игры, я была ему интересна, Огнареву нравилось меня ломать и заставлять подчиняться. Алекс хотел укротить строптивую, и как только ему это удалось, я стала ему не нужна. Я больше не была влюбленной кошкой, я была сломленным, обманутым зверьком, пойманным в капкан своей же доверчивости. Но самым отвратительным было то, что несмотря на осознание, что мои чувства не взаимны, они не становились слабей. Я жутко скучала по Алексу и по тому теплу, которое он дарил мне, пока я не утратила перед ним свой шарм, каждый раз, когда он равнодушно проходил мимо, в моем сердце гнила дыра, отравляя меня изнутри. Мое тело не хотело меня слушаться, как бы я не уговаривала себя не унижаться и не выпрашивать внимание, я то и дело, случайно его касалась, по ночам ложилась под бок, в надежде, что он меня обнимет, но все было тщетно. Видимо, Огнарев охладел ко мне так сильно, что даже не хотел со мной просто переспать.
Я вышла из комнаты, обнимая себя за плечи, и пошла на кухню поставить чайник. Алекс сидел за столом и жевал бутерброды, Герда, сидящая у его ног виляла хвостом и тявкала, желая получить кусочек чего-нибудь вкусного. Я не хотела пить, я просто хотела увидеть Алекса при свете дня, пока он не в стельку пьяный.
Я налила себе чашку кофе, поставила ее на стол и села напротив, Огнарев тут-же достал свой телефон и принялся листать ленту, создавая видимость безумной занятости. Я вспомнила, как еще месяц назад нам было классно и весело вместе и в груди заныло от тоски и обреченности.
— Ты разлюбил меня? — полушепотом спросила я и не узнала свой голос, он слишком сильно дрожал.
— Разве я когда-нибудь говорил, что люблю тебя? — холодно ответил Алекс, не отводя глаз от телефона.
Похоже точка невозврата уже пройдена и наступило время перейти к разговору, которого я так сильно боялась и так долго откладывала.
— Ты хочешь, чтобы я ушла?
— Да нет, живи, — Огнарев равнодушно пожал плечами.
Это ужасно унизительное чувство, только что он всем своим видом дал понять, что ему абсолютно все равно буду ли я здесь находиться или нет, но от того, что он не сказал, что я должна уйти, мне стало легче.
— Я скучаю по тебе, Алекс…
— Кать, — он поднял на меня ледяные глаза, — давай откровенно… Между нами была искра, сейчас она потухла…
— У меня не потухла, — я его перебила.
— Не важно. Это жизнь, такое бывает…Если хочешь, можешь оставаться здесь, тем более у нас с тобой собака, а еще у тебя нет работы и жилья. Но хочу тебе сказать, что больше ты мне ничего не должна. Я про деньги за тачку.
Каждое его слово больно отдавалось в моем сердце и резало его наживую.
— И про все остальное тоже, — хладнокровно добавил Алекс, — выбери себе в интернете какой-нибудь нормальный диван, чтобы
