– А вот в этом вы как раз и ошибаетесь. – Лицо Нового света приобрело крайне суровый вид. – Ничего не построено, пока не случилось это.

Собеседник нагнулся и спрятался под стойку. А когда вновь вылез оттуда, положил передо мной два браслета с крупными зелеными камнями. Яркий белый свет зала отражался в них, и камни сверкали.

– Что это?

– Когда вы строите семью, то надеваете эти браслеты на правую руку – вы и ваша… та, с которой вы пришли. У нас здесь такие нравы, знаете. Каждый называет это по-разному. Но смысл таков: надевая на вас браслеты, я торжественно объявляю, что теперь вы будете вместе – одним целым, семьей, понимаете?

– И если отойдете друг от друга дальше чем на метр, эта хрень взорвется и оторвет вам руку? – Я решил дать волю воображению.

– Вообще-то нет. – Новый свет рассмеялся, но не сказать, чтобы искренне. Казалось, искренние эмоции ему вообще не к лицу. – Но вы шутник, ничего не скажешь.

– Так а что, без браслетов нельзя?

– Вот тут-то самое главное! – воскликнул собеседник. – Можно! Представьте себе, можно! Но, во-первых, ваша голограмма не появится в этом зале. – Он окинул рукой бесконечные ряды объемных лиц.

– А это важно? – удивился я.

– О да! Для наших семей, если они, например, дружат или просто плотно общаются, невероятно важно, чтобы была возможность прийти сюда и посмотреть на голограммы. Себя, так сказать, показать, ну и на других посмотреть.

– Оно и видно, – недоверчиво хмыкнул я. – У вас ни одного посетителя.

– Я же говорю: чтобы была возможность, понимаете, – терпеливо пояснил Новый свет. – А возможность такая есть. К тому же подтверждение браслетами – покуда они источают тепло и свет – значит, что пара присутствует здесь. Вот тут мы и подходим ко второму пункту: всем надо знать, когда пора заканчивать. И именно мы отвечаем на этот вопрос.

– Что значит пора заканчивать?

– А то и значит, – развел руками хозяин стройки. – Пары ходят вместе, пока не прозвенят эти браслеты.

– Они еще и звенят? – поразился я.

– Один раз, – кивнул собеседник. – Этот звонок и означает: пора заканчивать. Ну а после звонка из них уходят свет и тепло – как, собственно, и из самих отношений. Носить дальше бессмысленно. Голограмма сменяется другой, уступая свое место новой паре, а те, у кого все закончилось, приходят сюда и сдают браслеты.

Меня слегка шокировало то, что я услышал от этого человека. Собравшись с мыслями, я спросил:

– А если они не захотят, чтобы все заканчивалось? Ну, может же такое быть?

Новый свет ухмыльнулся.

– Что же, по-вашему, они захотят ходить с погасшими браслетами? Не имея голограмм в нашем пантеоне? Вы их слишком недооцениваете.

– Вам не кажется, что это вы их слишком недооцениваете? Ваш уровень, Башня, Стройка, в конце концов, ваша… Может быть.

– Помилуйте. – Новый свет махнул рукой. – Все определено без нас. Рассуждать об этом нет никакого смысла. Браслет звенит не тогда, когда захотим мы с вами или когда кто-то еще на этом уровне так пожелает… Неужели вы думаете, что кому-то действительно до этого есть дело? Браслет срабатывает тогда, когда это нужно.

– Так кому нужно-то? – выпытывал я.

– Паре, – сказал он. – Когда паре нужно заканчивать.

– Но как эта штука работает? – спросил я, испытав нехорошее предчувствие: все это вновь напомнило мне о меликах, белых дорожках, глядящих в небо севастопольцах.

– Как повезет, – коротко ответил собеседник, пряча браслеты. – Вам, я вижу, они ни к чему? Или у вас кто-то есть?

– У меня миссия, – отстраненно ответил я.

– Тогда можете просто ходить здесь, осматриваться, – благодушно сказал Новый свет.

Я походил по залу взад-вперед, вглядываясь в лица. Обычные люди: кто-то и вправду выглядит счастливым, кто-то лишь старательно изображает, а кто-то не скрывает усталость и даже тоску. Что их всех объединяло? Они пока еще не слышали звонок.

А я ведь даже не подержал в руке браслет. Интересно, какое оно – его тепло? Как оно ощущается? Но я сразу сказал себе: наверное, этого лучше не знать. Не знаю уж почему, но я в этом не сомневался.

– Как у вас много пустого пространства, – произнес я задумчиво. – Оно никак не используется.

– Так и в человеческих сердцах, – рассмеялся хозяин Стройки. – Каждый зал соответствует тому, что в нем происходит. В оформлении, в использовании пространства. В Башне вообще места много. Кажется, место кричит: придите и сделайте что-нибудь, но никто ничего не хочет, никто ничего не делает.

– Я слышал и другие точки зрения. В той же сопутке.

– В Башне возможно все! И жаловаться на судьбу, что кто-то что-то отнимает, забирает, – тоже возможно. И действительно будут отнимать.

– Но постойте, – я прервал его мысль, казавшуюся слишком очевидной, – нам всем объясняют, что мы и так избранные. Что, попав сюда, мы уже победили. Что еще делать, чего здесь хотеть? И ведь верят, мои друзья верят! А сколько здесь уже живет резидентов, и все они тоже верят! Вы ведь знаете не хуже меня! К чему можно стремиться избранным? Только донести лампу. Здесь нет других целей!

– Лампа – это еще не все, – задумчиво ответил Новый свет.

– А что же тогда?

– Взгляните по сторонам!

Я оторвал взгляд от своего собеседника и снова увидел стены. Но как они изменились! Там, где только что находились ряды бесконечных лиц, теперь не было ни одной голограммы. За тем же самым стеклом на длинных белых полках стояли коробки – похожие на ту красную, к которой то и дело прикасался, но не открывал человек с пятном.

Коробки поражали разнообразием цветов и размеров и, кажется, не повторялись – любая коробка, которую только могла нарисовать фантазия, тут же появлялась перед глазами. Это было невероятно!

– Что это? – воскликнул я, приближаясь к стене.

– Подарки, – сохраняя спокойствие, ответил Новый свет. – Обыкновенные подарки.

– Дайте глянуть, – прошептал я, и тут же тончайшая гладь стекла передо мной беззвучно лопнула и рассыпалась на множество осколков, которые удивительным образом распределились по нижней полке углубления в стене. Но ни один осколок не отлетел наружу, в пространство зала, изумился я. А тем более – не поранил меня.

Я взял со стены большую коробку цвета морской волны, обмотанную красивой ленточкой. Покрутил в руке, поднес к уху – коробка была пустой и почти ничего не весила. Торопливо развязал ленту, открыл ее, и… Я не ошибся. Коробка была пуста.

– И что