Шрифт:
Закладка:
Антон заметил, как встрепенулся Огурчинский.
— Мне думается, — непримиримо продолжал Антон, — что вы, Дурдыева, могли слышать, а может, и видеть все: и как Шамара метался по кыру, и как он заметал рубашкой следы.
— Рубашкой?! — повторил Огурчинский и засмеялся.
Голова Айны клонилась все ниже к коленям, но следователь был безжалостен.
— Ваш муж признался, что он побывал ночью на кыре. — Антон заставил себя понизить голос, а то он уже почти кричал. — И вы прекрасно знаете, Дурдыева, что Шамара возвращался на метеостанцию сначала ночью, а потом, уже во второй раз — утром!
— Интересное кино, — сипло бормотнул Юрий и шлепнул ладошками по коленкам. Он был не на шутку растерян.
— Володя не виноват... — прошептала Айна, не поднимая головы.
Слезинки падали ей на колени, растекаясь темными пятнами на шелке.
— Признайтесь, вы не подумали, что драться мог Огурчинский? Вы считали, что с начальником схватился Шамара. Так? Отвечайте?
Она кивнула, продолжая беззвучно плакать.
— Однако звук мотоцикла вы услышали уже после драки, так или не так?
Снова кивок, на этот раз сопровождаемый всхлипыванием.
— Значит, ваш муж не мог драться с Михальниковым, верно?
— Н-нет... — выдохнула радистка.
— Выходит, ваш муж появился на кыре значительно позже? Насколько позже? На час, на два?
— Н-не знаю... — Девушка потихоньку обретала дар речи, но глаза так и не поднимала. — Наверное... через два... или три...
— Где вы находились тогда?
— Там... В этом...
— Глиняном гроте?
— Да.
— Михальников был еще жив?
Теперь она смотрела следователю в глаза — смотрела с подозрением и страхом. Чувствовала, что вот-вот запутается.
— Жив был еще начальник или нет?
Гримаса прошла по лицу Айны.
— Он его уже сбросил! — Она круто повернулась и пальцем указала на Юрия. — Он его уже убил! Сам сказал! Я утром увидела начальника уже мертвого! Мертвого! Мертвого!..
Слезы быстрее побежали по щекам Айны, и она снова уткнулась носом в трясущиеся колени. Юрий Огурчинский был мертвенно бледен, даже желтизна каракумского загара не могла этого скрыть. Он напряженно слушал. Когда девушка ткнула в его сторону пальцем, он вздрогнул и поежился.
Жудягин вернулся к столу, и на листах протокола очной ставки появилось еще несколько строк. Следователь терпеливо переждал, пока Айна не успокоилась, и спросил:
— Дурдыева, так вы, значит, больше не выходили из грота после того, как убежали от Михальникова?
— Нет, не выходила, — торопливо ответила Айна, утирая слезы широким рукавом. Видимо, рыдания все-таки принесли ей облегчение.
— То есть ваш рассказ о насилии над вами и о том, что вы столкнули Михальникова с обрыва, — неправда?
— Неправда.
— Вы были в гроте все время, до самого рассвета?
— Да... Была все время.
— Однако вы слышали звук падающего тела? Кстати, в ваших первых показаниях говорится об этом.
— Да, да... Я слышала...
— А драка была значительно раньше?
— Наверное, два часа прошло. Или полтора. У меня не было часов.
— А звук мотоцикла?
Быстрый взгляд, который Айна метнула на следователя, сказал ему, что радистка вполне пришла в себя.
— Мотоцикл я услышала после того, как упало тело. Так и запишите — после того... — поспешно проговорила девушка.
— Хорошо, так и запишу. Однако же... — Жудягин повернулся к Юрию, — у вас нечто другое получается со временем. Если верить вам, то Михальникова вы сбросили почти тотчас после драки. В сущности, этот ваш толчок был прямым продолжением схватки с Михальниковым, так? Никакой паузы практически не было?
— Если верить мне, то — да, — с кривой улыбкой проговорил Юрий и уставился в потолок. На Айну он старался не смотреть.
— Выходит, что расхождение примерно на полтора-два часа. — Антон откашлялся, подумал. — Неладно у нас получается. Но все же... Кстати... — Антон потер лоб, — скажите, Дурдыева, насколько отчетливо вы слышали шум мотоцикла? Вернее так: как близко к Йылан-кыру, по-вашему, подъезжал мотоцикл? Могли бы вы приблизительно определить расстояние?
— Не знаю... — растерянно проговорила девушка. — Сейчас я подумаю... вспомню...
Только вспомнить она так ничего и не успела. За окном взревел мотор мотоцикла, и почти тотчас раздался удивленный возглас Кадыра Кульджанова: «Ай, слушай! Ты куда?!». Резкий треск становился глуше: мотоцикл выезжал со двора. «Стой!» — истошно завопил участковый. Бабахнул выстрел.
— Ой-ой-ой!.. — пронзительно взвизгнула Айна и вскочила, прижимая ко лбу ладони.
— Оставайтесь здесь! — Антон, схватив со стола папку, сунул в нее бумаги и бросился к двери.
Огурчинский метнулся к окну. Задрал край одеяла, выглянул.
— Вот и прояснилось! — выкрикнул он со злорадством и оглянулся на застывшую в отчаянии радистку.
Те же слова сказал мысленно и Антон, когда увидел участкового инспектора, который, по-журавлиному выкидывая голенастые ноги, бежал по такыру за удаляющимся на мотоцикле Шамарой. Всего несколько секунд был Володя в поле зрения Жудягина, потом его скрыли барханы. Некоторое время слышно было замирающее тарахтенье мотора, потом стало тихо.
— Ах, дурак Володька! — всплеснул тонкими руками Сапар, оказавшийся рядом с Жудягиным. Однако интонация не была ни печальной, ни тем более осуждающей.
— Товарищ капитан... Я же взял у него ключи... — задыхаясь, на ходу начал объясняться Кадыр. — Ключи вот они, товарищ капитан. И мелкашку с руля снял, у меня лежит...
На несчастном, грязном от пыли лице лейтенанта милиции Кульджанова струйки пота прочертили светлые дорожки. Иллюзия, что Кадыр плачет, была полная.
— Стрелял в воздух или?.. — быстро спросил Жудягин.
— В воздух, товарищ капитан. Я в юрте был, никак не мог думать про такой случай, — все еще тяжело дыша, сконфуженно лопотал Кадыр.
«Шляпа ты, лопух», — подумал Антон. Спросил сухо:
— Он как будто в сторону города подался?
— Да-да, на Шартауз ехал, — с готовностью поддакнул Кульджанов.
— Ладно, ничего теперь не поделаешь... — Антон махнул
