– Мяушш, я иду!.. Я сейчас!..

Не обращая внимания на колючки, царапающие руки, хватаясь за все, за что можно было ухватиться, он быстро полез вверх по упавшим на «Пламя» деревцам. Это оказалось не так уж трудно, и вскоре он добрался до того места, где на черном матовом куполе лежал ствол толщиной с его туловище. Дерево не пробило купол, как Робби показалось издалека. Только одна разлапистая ветка с желтыми листьями уходила внутрь «универсала», но не через рваную дыру, а через большое, идеально круглое отверстие.

Открытый люк?

Робби подобрался ближе и увидел, что это вовсе не люк, просто в куполе невесть как вырезали дыру с гладкими закругленными краями. Из дыры несло тошнотворным запахом горелого.

– Мяушша? – окликнул он, свесив голову через край.

Ему никто не ответил. Внутри ничего нельзя было разглядеть сквозь перепутанные ветки и листья.

– Мяушша! – снова позвал Робби, но в «универсале» царила жуткая тишина.

Лезть в черное отверстие было страшнее, чем катиться в мыслелете по ночному лесу, и, чтобы хоть немного совладать со страхом, холодным комом застывшим в груди, Робби полушепотом запел:

– В решете они в море ушли, в решете,

В решете по седым волнам…

Спустив ноги в дыру, он ухватился за ветку и начал спускаться.

– С берегов им кричали:

«Вернитесь, друзья!»

…Но вперед они мчались,

В чужие края,

В решете…

Запах стал таким невыносимым, что Робби замолчал, чуть не подавившись, и начал дышать через рот. Зато теперь он видел, что лезет не в темноту: освещение в корабле работало, сквозь листья пробивался слабый свет.

Цепляясь за ветви, которые становились все тоньше, Робби сумел спуститься еще на метр, а потом ветка в его руках с треском переломилась, и он упал на четвереньки между двумя рядами сидений. Вверх взметнулось облако мелкой черной пыли, заставив его закашляться.

– Мяушша! – сипло позвал он в серебристо– черный туман, сквозь который медленно падали желтые листки.

Свет исходил от единственного – поврежденного – экрана. Большой голографический экран медленно колебался перед пилотским отсеком, сквозь сильные помехи показывая то бурелом снаружи (тогда в кабине становилось почти темно), то далекое голубое небо (тогда вокруг светлело). Изображение дергалось, искажалось, рябило.

По-прежнему дыша через рот, Робби встал и огляделся по сторонам с дурацкой надеждой, что Мяушша сейчас бросится к нему из-за экрана или из-под какого-нибудь кресла…

Он широко раскрыл глаза, заметив, как оплавились, осели и перекосились все кресла. Светло-голубые стены над их спинками были исполосованы черными линиями, хаотически пересекающимися друг с другом… И повсюду лежала черная пыль: на полу, на сиденьях, на подлокотниках.

– Мяуш… – сдавленно прошептал Робби, уже зная, что она не ответит, что ее здесь нет.

Здесь никого не было – ни Мяушши, ни андроидов, ни людей. Все, кто летел на «Пламени», исчезли без следа, но на подлокотнике дальнего кресла у правой стены…

Робби на подгибающихся ногах сделал шаг по проходу, убеждая себя, что ему просто мерещится всякая жуть из-за предательского света поврежденного экрана.

Но ему не мерещилось.

На подлокотнике лежала рука, похожая на длинную, по локоть, перчатку из бугристой черной кожи. Рука, вцепившаяся черными скрюченными пальцами в оплавившийся пластик. Выше локтя ничего не было, только на сиденье и на искореженной спинке лежали кучи черного пепла.

Робби замер, глядя на руку, и простоял так то ли пять секунд, то ли пять лет…

…Часть стены с треском рухнула наружу, впустив в корабль яркий солнечный свет и ветер, пол под ногами подпрыгнул, и рука рассыпалась, черными струйками стекла на пол.

В корабль один за другим стали протискиваться люди, пепел высоко взметнулся под их ногами, и Робби завопил, неистово стряхивая его со своих волос, лица и рук.

Часть 2

Принц, нищий и планета сокровищ

Глава 1

Бедствие

Над плазменными жаровнями поднимался ароматный дымок, отовсюду веяло запахами готовящейся рыбы. На окраине понтонного рыбацкого поселка на водяной планете Оушен вокруг жаровни сидели кииты, харсианцы, двое рыбаков-людей – и парень в форме земной косморазведки. Полчаса назад он экстренно приводнился в миле от поселка, чудом не угробив свой корабль и не разнеся вдребезги чужие, и у него до сих пор дрожали руки.

– Я шестьдесят лет рыбачу и знаю все про везение и невезение, – сказал старый рыбак-человек. – Я рыбачил на планете Вир, на Шире, здесь, на Оушене, даже на старушке Земле. Вытащил на Амазонке во-от такого сома! А другой сом, еще больше, ушел, порвав силовую сеть. Я знаю, что такое «не везет»… Но в Бедствие не верю.

– Зря, – сквозь зубы отозвался косморазведчик. – Я еще раз обыщу свой корабль, и уж если найду Бедствие!..

– Твой космолет шлепнулся здесь вовсе не из-за Бедствия. Просто… такое случается.

– Случается, что отказывают все навигационные системы разом?! – заорал парень.

– Всякое бывает, – вздохнул старик. – Ты отдыхай, отдыхай. Скоро будем ужинать.

– Бедствие есть, – упрямо повторил разведчик. – Мой брат был капитаном у…

Он замолчал, уставившись на мальчишку, который пробрался между чешуйчатым киитом и харсианцем с белоснежным оперением и уселся возле жаровни. С закатанных штанин мешковатого комбинезона мальчика капала вода.

– Ты здесь с кем? – резко спросил парень.

– С папой, – тихо ответил мальчик.

– И где он?

– Рыбачит. Вон там, – мальчишка показал в прохладные закатные сумерки, где уже улегся переполох, поднятый жестким приводнением космолета.

– А ты почему не с ним?

– Ос-ставь малыша в покое, – чуть присвистывая, сказал на интерлингво харсианец. – С-скажи лучше, что ес-сть «бедс-ствие»? У нас на Харс-се про такое не с-слышали.

– Бедствие? Да просто мальчишка вроде него, – косморазведчик показал на мальчика. Тот втянул голову в плечи. – Но там, где он появляется, жди беды! Мой брат чуть не погиб из-за Бедствия. Сид был капитаном одного из звездолетов Гарольда Сингера, и…

– Постой, – перебил самый высокий киит. – Сингера? Скиолитового короля?

– Его самого.

Киит что-то прорычал на своем языке; чешуйчатый гребень на его голове встопорщился, глаза загорелись красным.

Мальчишка, гревший руки у жаровни, опасливо отодвинулся от сердитого инпа.[6]

– В чем дело? – спросил косморазведчик.

– Из-за Гарольда Сингера к нам на Зароб год не поступали скиолиты, – злобно ответил киит. – Скиолитовый король взвинтил на них цену и не захотел снижать. Совет Зароба отказался закупать кристаллы по грабительской цене, и через год начала отказывать техника, питавшаяся от скиолитов низшего уровня. Содружество Разумов с трудом убедило Сингера пойти