Колдун грубо ругнулся.

–Какая же, да простят меня великие пески за слова нехорошие, сволочь…– недобро сверкнула глазами матушка Шанэ. И внимательно посмотрела на поникшую девушку:– А скажи-ка, дочка, до этих головных болей у тебя ничего нового не появлялось? Украшение, одежда? То, что бы ты носила не снимая? Или, может, что-то принимала из зелий?

–Нет,– покачала головой Юлло.

–И всё-таки да,– настойчиво возразила матушка.– Вспоминай. Всему есть причина. И если ты здорова, то причина – воздействие. Это или артефакт, или зелье, или проклятие.

–Давайте найду,– вмешался колдун.– Неприятно будет, но всего с минуту. Терпи.

И снова водяной кокон, и снова чихание и фырканье. А когда вода схлынула, он удовлетворённо улыбнулся:

–Серёжки.

–Нет!– Юлло поспешно прижала к ушам ладони.– Это мамины! Они давно со мной!

–И в починку ты их ни разу не отдавала?– мягко уточнила матушка Шанэ.

Из девушки словно жизнь одним глотком выпили – она побелела, съёжилась, сникла. Поняла. Матушка Шанэ с Мьёлом переглянулись, и матушка одними губами велела: не торопи, пусть сама.

–Когда Жьяна вышла замуж и собралась уезжать, она всех нас спрашивала, что подарить,– мёртво заговорила Юлло.– Хотела, чтобы у нас было что-то… напоминающее. Не знаю, что другие девочки просили. А я… Серёжки мне сломанными достались – защёлки не держали. А я всё деньги жалела на починку – дорого, а заказы то есть, то нет. В общем… Я их Жьяне отдала. Она за богатого замуж вышла, в деньгах не нуждалась. И починила. Я не сразу серёжки носить начала – отталкивало что-то. Я думала, потому что не привыкла…

–…а тебя предки предупреждали,– прошептала матушка Шанэ.

–Жьяна, значит,– хмыкнул Мьёл.– Сними. Не бойся, верну потом. Когда почищу от заразы.

Рыжая глянула недоверчиво, но сняла, и простые серебристые серьги – капельки воды на коротких цепочках – легли на стол.

Колдун достал из кармана куртки склянку, слил в неё «допросный» водяной ком и забрал серёжки. А склянку поставил на стол и повернулся к матушке:

–Отдадите мастеру Рьену? Объясните? На первых двух девушках ничего колдовского не было – пойду искать. Вдруг дома осталось, вдруг сами сняли. И Приграничное ведомство насчёт Жьяны тряхну – наверняка она здесь. А ты,– он строго посмотрел на несчастную Юлло,– в ведомство пойдёшь. С матушкой. Там ты в безопасности.

–Всё сделаю,– пообещала матушка Шанэ.– Беги, сынок. И если тебя что-то за штанину прихватит и подтолкнёт, не пугайся. А иди куда укажут.

Мьёл убежал, а матушка подсела к Юлло и тепло сказала:

–Чай пей, дочка. Никуда я тебя сейчас не потащу. Напейся чаю, успокойся, прими… А после пойдём. Прав парень, в Сыскном тебя никакой колдун не достанет. Ну и лекари, если хочешь, посмотрят.

Девушка допила чай и тихо спросила:

–Как?.. Когда?.. Я слышала, южные люди призраков видят… Они к вам пришли, да?..

–Да,– подтвердила матушка.– Видим. А мой дар призывает лишь убитых. Они обе пришли. Ночью, ещё до полуночи. Призраками дождя. Прошлой ночью Арро. За три дня до неё – Кьётра. Уверена, что готова всё услышать?

Юлло решительно кивнула.

* * *

Когда они пришли в Сыскное ведомство, уже стемнело. И Рьен как раз заканчивал допрос Тимэ – заплаканной черноволосой и черноглазой южанки. На столе между ними крутился водяной клубок, стояли пустые склянки и лежала тонкая цепочка браслета.

–Матушка, вы вовремя,– Рьен встал и цепко глянул на Юлло.– Мьёл давно отписался, я вас уже час жду. Всё в порядке?

–Конечно,– матушка сняла капюшон.– Извини, сынок. Иногда сначала человека надо успокоить.

А подруги, напряжённо переглянувшись, бросились друг к другу.

–Это Жьяна, знаешь?..

–А я знала, что колдовство, мне один дух сказал…

–А что ж молчала?

–Не могла найти, ну не умею – не научилась!

–И тоже голова?..

–С ума сходила от боли.

–И я.

Пока они перешёптывались, матушка Шанэ отдала склянку с допросом Юлло и мягко спросила:

–Я ещё нужна?

–Если хотите, оставайтесь, если нет – то нет,– улыбнулся Рьен.

–Мне свечу пора зажигать,– матушка поймала любопытно-настороженный взгляд девушки-южанки и подмигнула:– Призраков видишь? И ничего не умеешь? Приходи учиться. Чайная на Третьем острове. Спросишь матушку Шанэ. И бесплатно, дочка. Может быть, именно ты однажды сменишь меня на посту.

Она ушла, а Рьен указал девушкам на кресла, вскрыл свежее письмо, прочитал и нахмурился. «Дождинки» все не местные – даже не северные. Приграничные, что, впрочем, неудивительно. И ничего не дают, кроме возможности вернуть камни владельцу. Если, конечно, он ещё жив.

–Садитесь. Продолжим. «Дождинки» увас есть?

–Нет,– ответили они дружно.

–Но у Жьяны их много было,– неожиданно добавила Тимэ.– Вернее, у её мужа. Жьяна хвасталась, что он их собирает. Увлечение у него такое.

–Значит, это она мебель ругательствами и угрозами портила,– задумчиво кивнул Рьен.– Кто-нибудь из вас их видел? Под стульями? Под кроватями?

Девушки переглянулись, и Юлло осторожно ответила:

–Я видела. Но я думала… К нам же постоянно шестую подселить хотели. А мы бунтовали. Иногда… доводили новенькую, чтобы сама сбежала. И я думала, они писали – обиженные.

А Тимэ вдруг горько спросила:

–За что, мастер?..

Рьен достал из папки портрет Жьяны – широкое лицо, крупный нос картошкой, редкие светлые волосы – и показал его девушкам.

–Зависть, думаю. Вы красавицы, а она не очень. У вас у всех дар – Кьётра отлично шила, Арро пела…

–…у меня всё растёт,– прошептала Юлло,– а Тимэ с духами обещается.

–А Жьяна?

–Вообще она умная,– заметила Тимэ.– В уме за минуту такие задачки решала, которые мы за час и все вместе решить не могли. И запоминала она всё сразу. Мы часами зубрили и северную поэзию, и историю, а она глянула раз на текст и потом дословно пересказывает.

–И нашла ли она применение своему уму?– уточнил Рьен.

–Нет,– признала Юлло.– Она металась из училища в училище. Могла себе позволить – ей мать домик оставила и немного денег. Но Жьяна так и не доучилась,– и посмотрела взволнованно:– Вы её найдёте?..

–Найдём. Не сомневайтесь. Даже если она в Приграничье сбежит или на Юг. У нас со всеми Сыскными ведомствами связи крепкие. Но вряд ли она сбежит. Дело-то не закончила. А мы, раз не разобрались в смерти Кьётры сразу, вероятно, тоже «курицы тупые».

Он проколол пером склянку с допросом Юлло: