А главное – перемена нашей функциональной деятельности. В поте лица хлеб добывать уже не придется. Проедать и пропивать нажитое – тоже. Только славить Бога и жить Им. Мы и этого не можем себе представить. Хотя вроде бы можем согласиться, что действительно Бог от нас этого хочет, и это едва ли не единственный навык, который нужно вынести из земной жизни. Навык, которому в земной жизни мы придавали удивительно малое значение!

Бог не мстит нам. Но все в совокупности, что предстоит нам встретить и перенести, весьма вероятно, не просто и не безболезненно.

Будем надеяться, что люди, вроде нашей Маши, на этом этапе уже могут простить Господу все перечисленное: творение наше (без спросу!), нашу свободу, нашу жизнь в греховном мире, наши в нем страдания, включая и те, что от собственных грехов, наше исправление этими страданиями даже в будущей жизни.

Осталось одно и самое главное: мучения вечные. Если Бог не мстит, то зачем они существуют?

Мы опять попадаем в область тайны. Если хорошо подумать и определиться с тем, что мы можем знать, и с тем, чего знать не можем, то у нас останутся лишь психологические наблюдения над целым рядом типов человеческого сознания, которые (наблюдения) покажут, что эти люди агрессивно настроены против вечности, и ни кнуты, ни пряники не способны их вывести из этого состояния. Это пока все. Бог может знать больше и уметь больше. Бог имеет перед нами право на свою тайну. В таком случае нам нужно просто смиренно жить в рамках открытого нам и не притязать на большее.

Итак, пока посмотрим на постулаты ев. Григория.

Испачканная веревка

Постулат первый: грех – нечто довольно внешнее. Душа хороша сама по себе, но к ней прилипают греховные помыслы и привычки. Казалось бы, это и должно вытекать из библейского слова, что человек, прежде всего, душа, создана по образу Божию. То есть в ней должна быть изначальная добротность – в силу творения, и привнесенная порча – в силу грехопадения. Как глубоко проникла эта порча?

У французских просветителей тоже мелькала подобная же мысль, будто человек изначально добр, а зло в нем чисто наносное, исправимое просвещением и переменой общественных отношений. Революции как будто дали то и другое. И звероподобный, скотоподобный человек превратился в подобие дьявола.

Опыт опроверг разумное с виду предположение. Опроверг со всей жестокостью, злобой и кровожадностью. Трудно, очень трудно после этого верить, что нить в игольном ушке очистится от простого протягивания. Образ Божий поврежден в самом внутреннем святилище. Он поврежден там, где в ковчеге завета лежала наша свобода – мама любви и ненависти. Вот там и произошло повреждение.

А теперь гадайте, насколько оно обратимо. Провалялась веревка в грязи и загнила там. Стали ее продергивать в узкое ушко – а она взяла и порвалась… Всяко может случиться.

Дальше мы еще рассмотрим примеры тех расположений духа и сердца, которые никак не назовешь простыми ошибками ума и заблуждением. Все не так просто, как с материалистом: не знал, что Бог есть – и вдруг узнал и принял Его сторону. Но сначала еще два вопроса, которые невольно поставил ев. Григорий.

Наказание исправит?

Есть и помимо Григория такой святоотеческий афоризм: грехи наши горят и сгорают нашими скорбями. Отчасти он опирается на слова апостола Петра: страдающий плотью перестает грешить (1 Пет. 4. 1). В этом же и центральная мысль ев. Григория. “Отдача же долгов по словам Евангелия, состоит не в уплате денег, но в том, как сказано, что должник предается мучителям, пока не отдаст весь долг свой (Мф. 18, 34). И это не иное что значит, как то, чтобы необходимый долг заплатить претерпением мучения, то есть долг приобщиться скорбей, каким он стал повинен в продолжении жизни” [1, с Л 29]. В приложении к христианам это, может быть, и верно, да и то, пока речь идет о земных наказаниях, где они растворены утешениями, радостью, надеждами, наконец, забвением. На земле человека исправляют не скорби сами по себе – это очень важно понять. Лучшими нас делает целый комплекс Божиих воздействий, в котором скорби входят на своем месте, как один из пунктов. А вместе с ними стоят и утешения, и радости, и надежды, слово Божие, мудрость предков, жизненные примеры предшественников, добрых и злых, причем равно назидательные от тех и других. Все это лишь вместе, в комплексе, способно человека исправить, сделать более умным, скромным и сострадательным. А «голые» скорби, взятые сами по себе, едва ли могут кого-то научить чему-то доброму.

Может ли наказание стать целительным по смерти, и что это будет относиться ко всем людям и к любым их страданиям, – в этом я очень сомневаюсь. Слишком не соответствуют средства (комбинации кнута и пряника) высоте той цели, к которой мы призываемся. Дело не в том, что человеку на земле некоторые страдания помогают исправиться и стать лучше (и аналогично с кем-то будет и по смерти). Дело в том, как выглядит Бог, чередующий пытку и “откачку” после нее, чтобы вынудить у своей твари любовь к Себе.

Жарят бесенка на вертеле ангелы, периодически обольют холодной водой, приведут в чувство и спросят: “ну что, будешь аллилуйю петь? нет пока? ну ладно, еще погрейся”, – и опять его на вертел.

Нравится ли вам такая картинка очистительных страданий не со стороны воспитуемого, а именно со стороны воспитателя? Меня она почему-то не вдохновляет. Как-то это все-таки недостойно Бога. Как и месть.

Правы сторонники апокатастазиса или нет, но в любом случае обвинять их в чрезмерном гуманизме, в том, будто их учение слишком расслабляет грешника, позволяя ему безнаказанно грешить, не следует. Это несправедливо. Может быть, такое обвинение вытекает из плохого знакомства с первоисточниками. Но вот, вам св. Григорий – это классика апокатастазиса, никто из других известных отцов церкви не проповедовал восстановление твари столь открыто и последовательно. Но не радуйтесь! И в его системе вы тоже заплатите весь долг до последнего кодрата, заплатите мучениями, а не деньгами. Долги взыщут с вас Божьи ангелы по Божьему счету и повелению. Просто Григорий обещает, что это когда-то кончится. И перенеся огненную порку, вы начнете любить Бога больше, чем прежде.

Покаяния хватит?

Еще одно ходячее наше заблуждение на