Обратный путь в столицу Халифата — Дорвиред был куда быстрее, чем оттуда. Я очень волновалась, что мы не успеем толком ничего сделать со своим проектом до конца практики, поэтому настояла на том, чтобы поторопиться. Начальник халифатской охраны признался, что можно сократить путь до ближайшего порта на АрдХалиф, если идти не от источника к источнику, от поселения к поселению, а напрямик через пустыню. Это, конечно, была не Мертвая Пустыня, где ни одного оазиса на многие дни пути вокруг, но тоже опасный тракт, давно заброшенный. Однако, на нем было пара полу-засохших оазисов и, имея сильного мага воды...

Короче, не понять намек было невозможно. Я прямо-таки зауважала мужика. Второй проблемой было то, что запас воды хотя бы до оазисов нужно было брать с собой, а это объемная и тяжелая поклажа, особенно при том количестве лошадей и верблюдов, которые были у охраны. Я предложила сделать водяной шар над нашей каретой — он может быть любой величины, а весить ничего не будет. Но использовать это решение только на безлюдной территории. Чтобы незаметно создать этот запас, пришлось притвориться, что я что-то забыла в доме у знахарки, хорошо, что дом ее был на отшибе и имел колодец.

Разумеется, я не могла путешествовать на лошади или верблюде, ехать нужно было в карете, а взять большие экипажи-автобусы нам бы никто не позволил. Но повезло, что в нашем обозе были еще две кареты нормального размера: для учителей принцев и для самих принцев, одну из них мы и забрали. Подростки по факту путешествовали верхом, и в карете ехали только их вещи, но зато теперь мне было на чем передвигаться.

Ярис в этот раз сел ко мне в карету и решил обсудить дела, пока мальчишки наслаждались верховой прогулкой.

Он явно нервничал, поправлял то шейный платок, то рукава, косился в окошки кареты, а затем набросил на нее желтоватое заклинание воздушной стихии. Я узнала рисунок полога молчания и поняла, что разговор пойдет не про проект озеленения пустыни, а про мою сущность.

Он еще помялся немного, но все же осмелился спросить:

— Так значит русалки существуют...

— Я — существую, — ответила с прохладцей. Странно было говорить об этом, никто из тех, кто знал мою тайну, прежде не осмеливался задавать вопросов.

— Но... есть ли еще подобные вам?

Я промолчала. Не знала, рассказывать ли и что именно. Что я вообще знала о своей сущности? Да ничего толком. Вроде бы с одной стороны Ярис под клятвой и можно спокойно ему все рассказать, а с другой стороны как-то странно и боязно...

— В глубинах океана сохранилась цивилизация русалок? Вот откуда вы узнали о том, как озеленить пустыню? И ваши необычные заклинания... вы закончили свою подводную академию? А что пишут о древней войне в ваших учебниках истории? А...

— Нет-нет, стоп! — все же не выдержала я, потому что, хотя Ярис сперва спрашивал нормальным тоном, но потом заговорил все быстрее и быстрее и скоро его слова могли начать вылетать со скоростью взлетающего боинга. Я вздохнула и решила признаться: — Нет под водой никакой цивилизации. Была когда-то... но сейчас там нет ничего.

— Русалки деградировали? — протянул он разочарованно. — Да, я понимаю, после катастрофы мы тоже находим разрушенные города, где уже никто не живет... а ваша семья? Вы последние хранители древних знаний?

— Никого у меня нет, никакой семьи, — качнула я головой. — Под водой нет других русалок. По крайней мере, я искала и не нашла.

— Но... как же?.. — растерялся Ярис. — Кто же вас воспитывал? Кто учил говорить? Вы действительно выросли на Жемчужных островах? — глаза его вдруг удивленно расширились от новой догадки: — Вы родились на Жемчужных островах? Ходят легенды, что их жители когда-то роднились с русалками, неужели, у обычных людей через много поколений...

— Нет, — прервала я его рассуждения. — Я никогда не была на Жемчужных островах.

— А ваш муж?

— И мужа у меня никогда не было. — Я тяжело вздохнула и начала колоться: — Я появилась здесь уже взрослой в этом теле. А до этого я была человеком, но умерла. И возродилась.

Говорить было сложно. Если для обычного рассказа моего словарного запаса хватало, то такие концепции как «мир» или «планета» мне были на имперском не знакомы. В качестве расхожего синонима здесь пользовались словом, которое дословно можно было бы перевести скорее как «материк». Это не было «миром» в нашем понимании, так как, когда говорили, например, «во всем мире не найдешь лучшего товара», то подразумевалась именно материковая территория. Жемчужные и другие острова к понятию цивилизованного мира не относились.

Ярис задавал наводящие вопросы, я пыталась объяснить. Но, мне кажется, он не понял. Например, он спросил, пыталась ли я по морю найти тот «мир», где жила раньше. Пришлось ответить просто, что не нашла. При этом о том, что земля круглая, местные уже знали. Не крестьяне, конечно, но образованные люди на эту тему не спорили. А вот модель мира преобладала не гелиоцентрическая с солнцем в центре мироздания, геоцентрическая. Местные считали, что все вращается вокруг шарообразной планеты, а Солнце является всего лишь одной из лун, только более яркой, чем остальные, и пытались разгадать, почему энергию других светил, энергию Стихий, они могут поглотить и использовать, а силу Солнца — нет. Звезды по этой теории тоже являлись лунами, вращающимися вокруг Земли, только более далекими и маленькими.

— Проблема невозможности получать энергию от Солнца интересует людей уже многие сотни лет, — разглагольствовал Ярис, быстро вернувшийся в режим преподавателя, способного из любой темы сделать довольно интересную лекцию. — По теории одной из школ предполагается, что дело в силе света. Они полагают, что сила свечения Солнца слишком велика, а потому человеческие тела и не способны ее перерабатывать. По другой же теории все наоборот. Предполагается, что проблема в отсутствии тени — так как Солнце неизменно, его никогда не затмевает тень, то и энергию мы его не получаем. Но этой теории противоречит тот факт, что сила стихий возрастает не в дни затмения соответствующих лун, а в дни их полноты. Так что я все же придерживаюсь первой теории.

Заметив, что я смотрю на него удивленно, Ярис добавил: