– Кого ты любишь? – нежно шепчет он.

– Тебя.

– Кто твой мужчина? – Он дразнил своим языком мой рот, затем со стоном потерся своей восхитительно шершавой щекой о мою щеку. – Кто твой мужчина, отвечай.

Мне так нравилось ощущать его легкую щетину на своих щеках. Я обхватила ладонями его лицо и снова провела своим подбородком по его колючей челюсти.

– Ремингтон Тейт, мой Рип.

– Ты хочешь, чтобы я весь был на тебе везде?

– Ммм… я хочу, чтобы ты был на мне везде.

Я не буду мыться, потому что хочу долго чувствовать его запах на себе, и его стон сказал мне, что это сводит его с ума. Но он сводил меня с ума еще больше тем, что говорил о своей сперме «я». Мне чертовски нравится, что он в восторге от того, что я могу ощущать его на своей коже, внутри меня, снаружи… во рту. Ммм…

– Ты сама этого захотела, Брук Думас. – Он завел мне руки за голову и сжал пальцами мои запястья, проводя своим членом по моим половым губам и поглаживая мой клитор. Он смотрел на меня так же зачарованно, влюбленно, с вожделением, как и я на него, как будто стараясь запомнить каждую мою черточку, как и я старалась запомнить его. Я изогнула шею, когда он замедлился, удерживая меня на грани экстаза в течение нескольких восхитительных минут, пока наши тела терлись друг о друга. И вот наступила кульминация… в комнате раздавались только его и мои стоны, только шлепки наших тел друг о друга…

Кончая, я шептала его имя, мои глаза широко распахнулись, я вся напряглась, выгибаясь дугой, и прежде, чем ощутить, как все внутри меня взрывается фейерверком, я обнаружила, что он навис надо мной, крепко зажмурившись и стиснув челюсти. Его тело содрогалось в экстазе вместе с моим телом, пока его пальцы продолжали крепко сжимать мои запястья. Я так давно и мучительно жаждала этого, чтобы он вот так, кончая, держал меня, содрогающуюся в последних спазмах оргазма… и, наконец, мы оба издали длинный, протяжный стон освобождения и замерли.

Когда мы со вздохом облегчения вытянулись, он притянул меня к себе и хрипло пробормотал:

– Я ждал этого тридцать девять дней.

– И пять часов, – вздохнула я.

– И еще чуть больше тридцати минут. – Он удовлетворенно хмыкнул, а я не могла произнести ни слова под его взглядом, казалось, он упивался самим моим видом. Затем он быстро провел большим пальцем по моему подбородку.

– Я думал о тебе. Постоянно. Днем… Ночью…

Тем же большим пальцем он откинул назад мою голову. Он всматривался в мое лицо так, словно хотел съесть, а потом наклонился и обрушился на меня с поцелуем так, словно я была и самой большой его драгоценностью и давно желанной жертвой, лаская и пожирая меня одновременно. Его рука скользила то вверх, то вниз по моей спине. От ощущения его шершавых мозолистых ладоней на моей коже меня бросало меня в дрожь.

Он чуть отстранился и посмотрел на меня, прищурившись, его взлохмаченные волосы придавали ему очаровательный мальчишеский вид.

– Ты такая… чертовски красивая.

– Я выглядела по-идиотски нелепо, да?

Он тихо рассмеялся и ущипнул меня за нос.

– Ага. По-идиотски смешной… и все же красивой.

Пристально глядя мне в лицо, он с каким-то благоговением наклонился надо мной, поцеловал мой живот и прижался к нему головой.

– Ты, наверное, злишься, что я пришла сегодня к тебе? – спросила я, ероша ему волосы.

– Нет. – Он полизал мой пупок. – Я ведь знаю, с кем имею дело. Ты настоящее наказание, эдакая ходячая проблема, вот ты кто.

– Я? Да проблема – это твое второе имя! Когда ты родился, вместо «у вас мальчик», врач сказал «у вас большие проблемы».

Я услышала его смех, низкий и гортанный, затем он замолчал и посмотрел на меня – печально, с какой-то мучительной болью.

– Боже, как же ты мне нужна. – Он прижался лбом к моему лбу и тяжело вздохнул. – Я схожу с ума, думая о тебе. Весь полет по дороге сюда я слушал песню, которую ты ставила для меня, чтобы сказать о своей любви.

Его горячие губы снова взяли меня в плен, и мы начали лихорадочно с каким-то отчаянием целоваться, пока он не отстранился, чтобы спуститься ниже и поцеловать мой живот. Он дышал часто, жадно, казалось, он не может мной надышаться. Не может насытиться мной.

Не знаю, сколько прошло часов, а мы все никак не могли перестать целоваться, шептать друг другу милые глупости и ласкать друг друга. Наконец, я поудобнее устроилась – спиной к нему, в изгибах его теплого тела. Он обхватил меня руками и прижал к себе, уткнувшись носом в мою шею, и поцеловал впадинку за ухом. Затем он медленно поглаживал меня некоторое время, а когда обнаружил, что на коже моих бедер осталось еще немного спермы, он снял ее двумя пальцами и принялся проталкивать прямо внутрь меня. Я громко ахнула.

– Ш-ш-ш, – тихо прошептал он. – Я должен быть здесь. Прямо здесь.

Он принялся скользить пальцами внутри меня, нежно покрывая поцелуями затылок, а я начала дрожать и вновь заводиться. Он тихонько засмеялся, почувствовав мою реакцию, и принялся ласкать еще интенсивнее, тепло его руки и ее движения – все создавало полную иллюзию, как будто его член и вправду был внутри меня, доводя меня до кульминации.

Я кончила, но не могла перестать думать о том, что он все еще внутри меня.

– Когда ты снова займешься со мной любовью, я хочу, чтобы ты оставался внутри меня всю ночь. Поклянись мне, что часть тебя будет внутри меня всю ночь, как ты и обещал.

Он повернул к себе мое лицо и припал ко рту поцелуем, посасывая мой язык, как будто изголодался по нему.

– Я буду трахать тебя каждую ночь, пока не затрахаю, а потом останусь в тебе, – он медленно выдохнул, как будто возбудился от одних только этих слов, и его дыхание согревало мое лицо, пока он ждал моего согласия.

Когда я кивнула, он улыбнулся мне своей ленивой сексуальной улыбкой, чуть прикрыв тяжелые веки; я улыбнулась в ответ.

Я чувствовала себя сейчас совершенно счастливой. Как будто сегодня мир наконец-то начал вращаться в правильном направлении.

Он еще какое-то время ласкал и гладил меня, проделывая со мной все свои милые штучки, которые заставляли порхать бабочек в моем животе, успокаивая меня. Я была такой расслабленной, что только тихо постанывала и шептала, как мне хорошо, а он шептал в ответ, как прекрасна я на вкус и на ощупь.

Когда он наконец успокоился и перестал выписывать языком узоры на коже моих плеч и шеи и гладить руками все мои изгибы, он прижался сзади ко мне всем своим большим, твердым телом, переплел свои ноги с моими, и мы заснули. Среди ночи он иногда шевелился во сне, пока не утыкался носом мне в шею или в плечо, и тогда я протягивала руку назад и сонно гладила его волосы. Я поворачивалась в его объятиях, чтобы почувствовать его запах, стараясь впитать каждое восхитительное мгновение, пока я лежу в постели с единственным мужчиной, которого люблю.