Взгляд был вскольз, но внимательный. Говорящий о том, что ему не все равно, как я себя здесь чувствую.

Делаю большой вздох, от которого лопаются стягивающие грудь невидимые ремни. Улыбаюсь.

После вкусного обеда мужская половина Греховцевых уходит гулять во двор. Я порываюсь пойти с ними, но меня решительно тормозят.

— Кирилл справится, Насть, расслабься…

Легко сказать. Мне тяжело пока полностью доверить ребенка Киру. Вдруг не уследит и Ромаш упадет со ступенек или поскользнется? Вдруг упадет с горки?

Поэтому, приняв из рук Даши бокал с белым вином, я встаю у окна, чтобы не выпускать Ромку из поля видимости.

Они на пару с Никиткой нарезают круги по дорожкам перед домом, а Саша с Киром, наблюдая за ними о чем-то говорят. В какой-то момент Ромке, очевидно, приходит в голову гениальная мысль самостоятельно забраться на горку.

Кинув в снег пластиковую лопату, он быстро начинает на нее карабкаться. Инстинктивно я подаюсь вперед и заношу руку, чтобы постучать в стекло, но Кир оказывается быстрее. В два шага оказавшись у горки, подхватывает Ромаша со второй ступеньки. А затем, держа за руку, помогает взобраться на самый верх и так же придерживая, скатывает его вниз.

Сын визжит от восторга, а его отец, обернувшись, смотрит в окно прямо на меня.

Сердце останавливается. Ноги делаются ватными. Во рту пересыхает.

Между нами протягиваются незримые нити, несущие в себе крохотные электрические заряды. Он все чувствует. Я вижу это через стекло, занавеску и разделяющие нас метры. Застывает, глядя мне в глаза и приходит в себя только, когда Саша толкает его в плечо.

Не понимаю… между нами действительно что-то происходит или это моя богатая фантазия? Что это?.. Куда нас обоих затягивает?..

И главное, как удержаться?

Ближе к вечеру приезжает Герман Дмитриевич. С цветами для Раисы Николаевны, огромным тортом и подарками для внуков. Переодевается и зажигает камин.

— Где Марина? — спрашиваю шепотом у Даши.

— С подружками в городе встречалась, написала, что скоро будет… — отвечает за нее Раиса Николаевна.

— Я могу помочь, — предлагаю, забирая из ее рук свежую курицу, — разделать?

— Да… помельче, пожалуйста… Хочу малышам куриный суп сварить.

— Хорошо.

— Настя, — окликает меня вдруг голос Кирилла.

Мы все оборачиваемся в его сторону. Стоя на пороге, он смотрит на меня.

— Можно тебя?

— Эмм… — показываю глазами на тушку курицы на разделочной доске.

— Иди, я сама, — подталкивает меня Раиса Николаевна.

Сполоснув руки, вытираю их и выхожу из кухни.

— Что?

— Пойдем, — кивает в сторону лестницы на второй этаж, — я тебе комнату вашу покажу.

Смотрит на мою руку, будто взять ее хочет, но не решается. Вместе поднимаемся на второй этаж, идем по коридору в левое крыло и останавливаемся у одной из дверей.

— Вот, — толкнув ее, отходит в сторону.

Я переступаю порог и осматриваюсь по сторонам. Видимо, гостевая. Широкая двуспальная кровать, встроенный шкаф, комод, удобное на вид кресло.

— Круто. Спасибо.

Чувствую, как он приближается сзади. Спина нагревается, а затылок, напротив схватывает холодом и облепляет мелкими иголками.

Теплый выдох в мои волосы, а следом на плечи ложатся его руки. Слегка сжимают.

— Кирилл?..

— М?.. — упирается лбом в мою макушку.

— Карина, Кир?.. С ней точно все? — набравшись смелости, спрашиваю я.

Рывок назад. Его грудь впечатывается в мою спину, к виску прижимаются сухие губы.

— Забудь о ней…

Забыть? Как?.. Я так не могу.

— Настя… бл*дь… размазало меня…

И меня. Топит в густом, горячем, терпком омуте. Оцепенев, позволяю его рукам переместиться на талию, потом выше — к груди. Не шевелюсь, пока губы его проделывают путь от виска к уху. Судорожно вбираю воздух, когда они смыкаются вокруг серебряной сережки.

Закатываю глаза от удовольствия и вдруг слышу голос Маришки:

— Кирилл! Ты где?!

Глава 50

Кирилл.

— Кирилл! Ты где?

Пфф…

Открываю глаза, пробую сфокусировать взгляд. Смотрю на темную прядь волос, выбившуюся из прически. На Настины опущенные ресницы, чуть приоткрытые губы.

Не хочу разъединяться. Терять момент, когда она такая уязвимая, потерянная. Надо дожимать и клеймить.

— Да, Кир!..

— Идти надо… — шепчет тихо, — Марина приехала.

Вдавливаюсь пахом в ее поясницу. Как идти? Видишь, что делаешь со мной.

Настя издает неопределенный звук. То ли стон, то ли вздох. А у меня от него очередной спазм в трусах.

— Сейчас… минуту…

Отлепляюсь от нее и сажусь на кровать. Денежка смотрит на меня, обхватив свои плечи руками. Во взгляде растерянность и страх.

Улыбаюсь. А как я еще могу ее сейчас успокоить? Трогать нельзя, говорить не могу — задыхаюсь.

— Вы где?

— Идем, — просит Настя, направляясь к выходу.

Встаю и, сунув руки в передние карманы джинсов, иду за ней. Дойдя до лестницы, она вдруг останавливается.

Снизу доносятся голоса, смех, пищат дети. Ничего необычного, если не считать неестественно прямую спину Насти.

— Что?.. — спрашиваю ее.

Оцарапав меня острым взглядом, она начинает спускаться вниз. Я за ней.

Слышу, как внизу смеется Ромка и как к нему присоединяется голос… Карины.

— Нравится?.. Это Лев — царь зверей!

Пздц! Какой, нах*й, царь зверей?! Она что тут забыла?!

Выхожу в прихожую и вижу, как она сидит на корточках около моего сына, а рядом с ними на полу метровый мягкий лев. Точно такой же под Никитосом. Схватив его за гриву, он пытается на нем скакать.

— Привет! — восклицает Маришка.

— Приве-е-ет!!! — машет рукой Карина, — мы с Мариной на такси в пробке застряли, думали, к полуночи доберемся.

Мама, Дашка тут же. Приветливо улыбаются, но не перестают стрелять взглядами в нас с Настей.

Бл*дь. Я же не сказал никому, что мы с Кариной расстались. Хотел завтра, после того, как серьезно обсужу все с Настей.

А сейчас ситуация говно.

Какого хрена она приперлась?

Впериваю взгляд в болтающую с Дашей Маришку. Она сразу замечает и тут же осекается. Смотрит, явно ничего не понимая, но виновато.

Не знала ничего. Карина промолчала.

Настя сникает. Уронив голову на грудь, стоит, подпирая спиной стену. Смотрит себе под ноги, да время от времени — на Ромку.

— Ромочка, смотри, — трещит бывшая, — он еще рычит!

Нажимает какую-то кнопку, и игрушка начинает издавать рычащие звуки. Сын радуется, тянет льва за поводок.

Проводив Ромаша широкой улыбкой, она поднимается и идет обнимать мою мать, шепчет ей что-то на ухо, наверное, комплиментами сыплет. Потом то же самое проделывает с Дашкой. Та в свою очередь посылает мне тоскливый взгляд.

Никто ей здесь не рад. Наверняка, встретив Маришку в городе, навязалась в гости.

Настя уходит в гостиную вместе