Мои слова не возымели никакого эффекта: пёс и не думал успокаиваться. Я махнул на него рукой, подошёл к двери погреба. Взглянул на уходившую вниз под крутым углом лестницу. Попытался вообразить, как именно Каннибал спускал туда своих пленников. И как буду я спускать по ней Каннибала. Понял, что точно не понесу Жидкова вниз на своём плече: так и собственную шею сверну. «А как я со сломанной шеей дотащу до общаги чемодан?» Улыбнулся собственной глупой шутке.

Взглянул на Рихарда Жидкова. Тот перевернулся на бок, следил за мной. Я увидел в его глазах отражение своей головы и будёновки. Прикинул, как именно спущу хозяина дома в подвал: для осуществления запланированного разоблачения Зареченского каннибала Рихард Жидков обязательно должен был там оказаться. Вот только ни один способ его транспортировки под землю не обещал оставить тело Жидкова в сохранности. «А может, мне его ещё и в жопу поцеловать?» — промелькнула мысль.

— Нет, сучонок. Я понимаю твоё желание хранить дома обрез: все мужики любят играться с оружием. У меня по молодости тоже кое-что припрятано было. Но женщина на цепи — это за гранью моего понимания. Такая мрачная фигня уже ни в какие ворота не лезет. Так что ты точно моральный урод — в этом я теперь не сомневаюсь. Пощады такие, как ты, не заслуживают. И хорошего обращения — тоже.

Я схватил Жидкова за ноги, развернул его животом вниз, подтащил мужчину к двери. Тот задирал вверх голову, чтобы не чиркать по земле подбородком; пытался брыкаться: сгибал ноги в коленях, вилял тазом; громко мычал, силясь принудить меня к диалогу. Этим концертом он смутил даже пса — тот добавил в лай жалобных ноток. Но меня потуги Зареченского каннибала лишь разозлили. Я поленился воздействовать на совесть Рихарда Жидкова добрым словом — отправил свою разношенную туфлю на встречу с его печенью.

Печёночные колики на время отвлекли внимание хозяина дома от моих действий, заставили того сосредоточиться на собственных ощущениях, подарили ему яркие впечатления. Я хмыкнул, вспомнив выражение, что удар по почкам заменял бутылку пива. Подумал: «А что заменяет удар по печени?». Сумел расположить тело Жидкова в нужном мне положении: поясницей на пороге, ногами на верхних ступенях лестницы. Обошёл мужчину по дуге, склонился над его головой, схватил за плечи — подтолкнул тело Жидкова к спуску в погреб.

Зареченский каннибал вновь попробовал сопротивляться, снова неразборчиво забубнил сквозь шарф — угрожал. Но в этот раз его попытка запоздала. Процесс перемещения под землю вошёл в стадию необратимости. Плечи мужчины выскользнули из моих рук. Но продолжили движение относительно порога. Я успел взглянуть на бледное лицо Рихарда Жидкова, на его широко открытые глаза (неужели — испуг?), на тонкую шею с вздувшимися тёмными венами… прежде чем тело хозяина дома исчезло в люке подвала.

Звук от падения человеческого тела на деревянный пол получился негромким, глухим — будто в погреб свалился не человек, а мешок с песком. Хруст костей я не различил. Стоны Каннибала, стоя у двери, едва слышал: их во дворе почти полностью заглушал собачий лай. Я сомневался, что при падении с такой высоты Жидков мог расшибиться насмерть. Но допускал и такую вероятность. «Мёртвые стонать не могут, — рассудил я. — А значит: этот сучонок не подох. Вот и замечательно. Вот и чудесно».

Я сделал полдесятка глубоких вдохов — настраивался на новую встречу с витавшими в погребе ароматами. Вынул из кармана платок, проделал с ним то, ради чего и таскал его в кармане уже второй день: соорудил повязку себе на лицо — на манер американских ковбоев. Дышать сквозь ткань стало труднее, но запашок нафталина показался приятным и родным. Поправил будёновку, вспомнил, как разглядывал своё отражение в зеркале — испробовал такой наряд ещё в общаге, когда прикидывал способы прятать от чужих взоров свою физиономию.

Прихватил топор, спустился в погреб. Нашёл там Рихарда Жидкова лежащим в позе зародыша (зародыша со связанными за спиной руками). Относительно целого — о деревянные ступени лестницы при падении лишь слегка помялось лицо Каннибала, да правое плечо мужчины теперь не казалось симметричным левому (вывих или перелом?). Чуть съехал в сторону шарф, явив на свет часть верхней губы. Жидков без умолку изрыгал на мою голову проклятья — пришлось мне поправить на его лице повязку.

Хозяин дома не умолк, заметив в моей руке топор. Но стал ругаться не так яростно: должно быть, задумался о том, зачем мне в погребе понадобился именно такой инструмент. Судя по блеснувшему в его глазах отчаянию, пришёл он к неверному выводу. Или же предвидел пока скрытое от меня будущее. Я нахмурился: подземелье вернуло мне мрачное настроение. В голове завертелись мысли о том, что «теперь уже точно назад пути нету». Я сплюнул себе под ноги залетевшую в рот паутину, направился в «комнату» за стеллажами.

Женщина встретила меня уже знакомым жалобным бормотанием.

— Не надо! — твердила она. — Пожалуйста, не надо!..

В прошлый раз при встрече с пленницей Каннибала я прикрывал лицо платком. В этот — прятал нижнюю часть лица за ним же. Поэтому не переживал, что женщина в будущем меня опознает (что она увидит при таком освещении?). Узнает ли меня Жидков, я не очень-то переживал: не рассчитывал на встречу с ним в будущем. Да и Каннибал меня не видел без будёновки — если и опишет мою внешность милиции, то не с фотографической точностью. Так что шансы сохранить своё инкогнито я находил немалыми, хотя и далеко не стопроцентными.

— Спокойно, — сказал я. — Попробую тебя освободить.

Жестом призвал женщину успокоиться.

— Не надо! Пожалуйста, не надо!..

Я вздохнул, покачал головой.

— Всё хорошо. Всё будет хорошо. Я тебя не трону.

Подошёл к кровати — пленница задрожала. Слышал, как постукивали её челюсти. Они словно выбивали ритм на фоне мелодии из стонов Рихарда Жидкова. Я прикоснулся к цепи, что ограничивала женщине свободу: той её части, что примыкала к металлической скобе на стене. Не очень толстая. Но разорвать её голыми руками я даже не надеялся (вспомнил, как похожая цепь выдерживала мощные рывки охранявшего двор пса). Что было сил, дёрнул за скобу — та не заметила моих усилий: не пошатнулась.

«Чтобы выдернуть её из стены, понадобятся трос и грузовик, — произнёс я мысленно, чтобы не пугать женщину. — А вот троса-то у меня нет. Досадно».

Повертел в руке звенья цепи.

Потом взглянул на женщину — туда, где под её подбородком