прически, кто-то планировал даже пойти в парикмахерскую.

Сидеть в закрытой кабинке и слушать их восторженные возгласы, а там еще в контексте не раз употреблялось имя Вити, было до слез обидно. Я ведь тоже хотела станцевать с ним под медленную лирическую композицию, надеть летящее шелковое платье, накрасить губы. Да кто об этом не мечтает, особенно рядом с таким парнем?

Оставалось только прикусить щеку изнутри и молчаливо пережить этот вечер. Не такой уж он и особенный.

Из школы я ускользнула, не попрощавшись с Шестаковым. Его вызвали в зал помочь с украшением, перенести какую-то тумбу. Всю баскетбольную команду записали в активисты: сказали, на десять минут, но по окончании последнего урока стало понятно – далеко не быстрое будет занятие.

Однако не успела я дойти до дома, Витя позвонил, видимо, освободился:

– Рит, ты куда ушла? – спросил он вполне обыденным тоном. Не знаю, в каких мы были отношениях, но, видимо, в очень теплых, потому что даже через трубку от парня веяла невероятная нежность в мой адрес.

– Домой, куда же еще.

– А чего к нам не зашла? У меня сегодня треню отменили, я бы тебя проводил. А лучше бы осталась до вечера, завтра все равно уроков не будет.

– Я думала… у тебя будет тренировка, – прошептала виноватым голосом.

– Блин, вылетело из головы! Рыжов нам еще утром сказал, что на сегодня отменит из-за дискотеки, – теперь и голос Шестакова звучал с нотками вины.

– Бывает, не переживай.

– Так… может, ты недалеко ушла? Может, я смогу тебя похитить до дискотеки? – прозвучал тот волнующий до дрожи в коленках вопрос. Я остановилась напротив своего двора, разглядывая детскую площадку.

Отец знал, в какое время его дочь должна вернуться со школы. Отец ненавидел шумные компании и уж тем более школьные дискотеки. Он никогда не отпускал меня на подобные мероприятия, даже в младших классах. Мир несправедливости продолжал крутиться по спирали, все больше посмеиваясь над желаниями простой девушки Риты.

Собравшись с духом, я сказала Вите правду:

– Прости, но с дискотекой не получится. Папа не пускает, он немного… – откашлявшись, я постаралась подобрать корректное слово, чтобы сохранить лицо родителя в глазах близкого мне человека. – Немного зол в последние дни.

– Что-то случилось?

– На работе какие-то неприятности, да и в обычное время не отпустил бы меня на дискотеку. Строгие нравы, и все дела.

– Вот как… – понизив голос, ответил Витя.

– Ладно, мне домой заходить надо. Хорошего вечера, потанцуй там за нас обоих. Пиши, если будет совсем скучно, – с трудом промолвила я, затем скинула вызов.

* * *

Шестаков не перезвонил, да и не писал больше. Я горестно вздыхала, то и дело поглядывая на часы или телефон. Время вдруг сделалось резиновым, солнце никак не хотело покидать улочки. И вот уже уроки на понедельник готовы, и уборка завершена, и с ужином помощь оказана, а ночь никак не накрывает город.

Дискотека должна была начаться в шесть, от безысходности я создала аккаунт в соцсетях, нашла группу школы и принялась листать ленту, истории, покусывая от обиды губу. Люди на фотографиях и видео выглядели такими радостными, счастливыми, мир для них пестрел яркими красками.

С каждой минутой дополнялись истории, на одной я заметила Смирнову. Она легкой походкой вошла в зал – улыбчивая, словно ангелок. На ней было короткое розовое платье, волосы заколоты на одну сторону гребнем, на ногах замшевые сапожки, облегающие тонкие икры. Голоса по бокам радостно пели овации местной королеве, Аленка только и успевала махать ручкой на камеру.

Витя увидит ее и влюбится по новой. Я бы точно влюбилась, будь я мальчишкой.

Разозлившись на себя, кинула телефон на подушку и повернулась к стенке, подтянув к себе колени. Зачем усугубляю ситуацию? Вроде мазохистских наклонностей за собой ранее не замечала.

А потом услышала неожиданно вибрацию, повернулась и заметила на мобильном входящее сообщение от Вити. Сперва открывать не хотела, чтобы не кусать локти от ревности. Но любопытство пересилило, и я провела пальцем по экрану.

В груди моментально разлилось тепло, а губы растянулись в улыбке. Шестаков прислал фотографию кухни, где, судя по всему, у него подгорела сковородка, и в целом случился коллапс. Приборы были разбросаны по столу, мука рассыпана, и подпись снизу: «прости, удивить не смог».

Тихо прыснув, я поднялась с кровати и вновь залезла в шкаф. Кажется, посиделки среди вещей стали закономерным явлением.

– Что это? – тихо спросила, набрав Шестакова.

– Неудачные эксперименты, – ответил он, никаких тебе голосов на фоне или музыки – полнейшая тишина.

– Я думала, ты на дискотеке отжигаешь, – закинула осторожно удочку, пытаясь понять, верны ли мои догадки.

– Я минут десять побыл там, а потом ушел. Скучно. Вот решил попробовать приготовить блины, как у тебя. Но лучше бы заказал еду на дом, такая дичь! – сокрушался Шестаков, пока в моей душе разливалась радость. – Мне еще и убирать теперь здесь, капец! Как люди готовят, я не понимаю.

– У тебя есть на воскресенье планы? – резко сменила тему. Отец уйдет на смену в обед, так что вечер будет в полном моем распоряжении. Даже если мама и насядет с вопросами, выкручусь как-нибудь.

– Ну… а что? Ты хочешь меня в воскресенье? – и вот опять Витя заговорил до дрожи сексуальным голосом, от которого мурашки по коже пускались в пляс.

– Увидеть, – добавила я, густо покраснев.

– И я об этом, а ты о чем подумала? – нарочито смущал Шестаков. И то ли в маленьком шкафу стало невыносимо жарко, то ли меня пробивало от этих двусмысленных вопросов. Я даже замахала ладошкой перед лицом, стараясь немного успокоиться.

– Именно об этом. Так что? Да или нет? Или я кладу трубку?

– Эй, стоять! – крикнул Витя. Я прыснула, забавляясь его реакцией. – Какой кладу трубку, я не разрешал такой милости!

– Тогда точно кладу, – игриво шепнула я.

– Романова, тебе не жить, если отключишься сейчас!

– Считаю до трех.

– Знаешь, что мне в тебе всегда нравилось? – неожиданно перевел тему Шестаков. От столь прямого вопроса я аж оторопела.

– Ч-что? – робко проронила, перебирая варианты ответа.

– Что ты только со мной такая, будто тебя никто не знает, кроме меня.

– Какая – такая? – поборов очередную волну смущения, поинтересовалась я. Это, наверное,