Антон сопротивлялся натиску. Каждое слово, каждая мысль неприятной незнакомки вызывала глубокое отторжение.

- Не пробовал, но отрицаю. И в самом деле, чего это я гоню… Зачем лечится от того, что доставляет такое удовольствие, правда? Лучше быть полной паскудой с замутненным сознанием.

Антон опустил глаза вниз, сдерживаясь. Он протянул руку за пачкой тонких, почти женских сигарет, намереваясь закурить.

- Стоять! Ты что здесь курить собрался? Обойдешься. Смотри-ка расчувствовался.

- А где мне покурить?

- Нигде. Здоровье береги. Пригодится.

Стуков, не отвечая взаимностью на мнимую заботу спутницы, одним глотком опрокинул содержимое бокала, закусил колбаской, купленной на завтрак и тут же налил снова, не обойдя вниманием стакан Яны:

- Мне хватит.

- Да я просто обновить. Пей, может подобреешь. Будем! - он чокнулся со стоящим стаканом Яны. - Раз уж вместе бухаем в одной квартире, можно и поговорить. Ладно я, мразь конченая. Но ты? Допустим, правда людей убиваешь... К чему тогда умные рассуждения? Или правильная только на словах? По закону ты гораздо хуже, чем я.

- Я не руководствуюсь законами, принятыми государством.

Разговаривая с Антоном, Яна отводила взгляд. Ей было противно смотреть на холеного Стукова. Она никак не могла определиться, какая именно черта в лице вызывала брезгливую неприязнь. Ощущение напоминало страх из глубокого детства, когда соседские мальчишки кидались в девчонок противными склизкими червяками или тараканами. Вроде понимаешь, что вреда никакого, маленькая тварь абсолютно беспомощна и ничтожна, но все равно дико орешь и с испуга давишь гадость.

- Какими тогда, церковными? Десять заповедей и все такое? Так там грешников не убивают. Бог все простит. В худшем случае, адом пугают.

- К сожалению, запугивание в церквях ни к чему не приводит. Не эффективно. Последнее время совсем боятся перестали, а человек - существо, которое периодически нужно держать в страхе. Иначе, сколько не уговаривай, будет поступать так, как хочется. Когда человек совершенно четко видит последствия своих поступков и понимает, что не когда-нибудь потом, а именно сейчас наступит полный и безоговорочный конец, только тогда прекращает творить мерзость и начинает молить о пощаде. Если же наказание откладывается на неопределенное потом, то каждый уверен: его пронесёт. Или успокаивает себя, что он не настолько плох, «в библии именно это не написано», «бога нет» и так далее. Вот даже ты думаешь «бог простит», а грехи называются «смертные». Сечёшь?

- Поэтому решила записаться в народные мстители? Ты долбанулась!

Яна рассмеялась.

- Очевидно да. Но от этого тебе только страшней должно стать.

- Да я ещё в Челябинске обосрался, - горько усмехнулся Антон и снова подлил виски. Он торопился накидаться алкоголем, практически не делая перерывов между дозами. - Давай бахнем!

- Отвали.

- Не корчи из себя правильную, мы оба знаем, что это не так.

- Антоша! – предостерегающе повысила тон Яна. - Не нервируй женщину, если она тебя об этом не просит. Лучше пластинку смени.

- Ладно, ладно, не заводись, - примиряюще залепетал собутыльник. - Вообще, кстати, я с тобой в чем-то согласен. Слишком много биомусора кругом. Глядишь по сторонам - живут как свиньи, конченые обдолбыши, бухари – только жрут и срут, никакой пользы от них. Ты конечно, извини, но я думаю с уголовниками в Екате и Челябинске ты не при делах. Позначимее тебя люди найдутся. На самом деле государство ничем не управляет. Есть мировое теневое правительство, которое уже давно регулирует численность населения. Военные действия на Востоке не просто так, мусульман сокращают. Эбола – биологическое оружие. Убирают черножопых, которые плодятся как мухи. Нигде, кроме Африки эболы больше нет. СПИД - тоже лабораторная разработка. Раньше таких болезней не было. Все делается для геноцида народа.

- О-о-о, - протянула Яна, - и кто после этого долбанулся? РенТВ пересмотрел?

- Да почему…- Антон, потерявший надежду споить собеседницу, то и дело опрокидывал вискарь. За разговорами незаметно пьянел сам. - Человек хуже животного. Здесь я с тобой согласен.

- Ты на курсы по конфликтологии сходил? Используешь прием присоединения к оппоненту? Типа: «Я думаю как и ты, но…»?

Антон, не реагируя на колкие выпады Яны, продолжал:

- Взять твою религию… Сколько католических священников застукали с мальчиками? Каждого второго. Весь Ватикан замазан. Духовенство само подвело к тому, что в загробный мир никто не верит и не боится. Вот с какого божьим людям это разрешено, а я не могу пообщаться с молоденькой девочкой? Заметь, де-воч-кой! – подняв палец вверх, членораздельно произнес извращенец, забыв, чем ему грозит подобная тема. Зацикленность была налицо. - Девочкой, а не мальчиком! Нет же, это преступление. Порнография запрещена, а зачем?

Яна отведя в сторону глаза, глубоко выдохнула зарождающийся гнев и решив умерить в общении с педофилом эмоции, сухо ответила:

- Она только на словах запрещена, в Интернете что угодно можно найти. В свободном доступе.

- И правильно! В свободе огромная польза! Я тебе скажу: доступность проституток и порнухи уменьшает сексуальную напряженность, - Антон, хлебавший виски в одно горло, хмелел с каждой минутой. - Вот смотри: увидел чурка на экране красотку с вывалившейся пилоткой. Вызвал шлюху. А так бы желание нарастало, первую попавшуюся в подъезде трахнул насильно. Сейчас ведь проще заплатить, чем изнасиловать. Все в жизни продумано!

- Да, конечно! – с сарказмом заметила Яна, - только сдается мне, порнуха помогает культивировать и взращивать скрытые пороки. Первый подсмотренный секс дает отпечаток на всю жизнь, таким способом кого угодно можно испортить.

- Полная ерунда… Вряд ли любители группового секса в свой первый раз жарились всем колхозом. Или мазохисты. Не верю, что их первая баба хлестала плеткой. От такого, между прочим, мир хуже не станет. Каждый трахается, как хочет.

Пьянеющего Антона потянуло на откровения. Он совершенно не чувствовал за собой вины. Его личные желания и влечения превыше всего и оправдывали любой поступок.

- Видишь ли, мир становится лучше не из-за доступности реализации извращенных желаний. Человек становится человеком, когда может держать в узде худшие свои наклонности. Может победить пороки и страсти, - ответила Яна, глядя в раскрасневшуюся противную рожу оппонента.

- То есть всем в монахи пойти?

Женщина усмехнулась.

- Как раз нет. Легко быть святым, когда рядом нет искушений: ни доступного секса, ни денег, ни бухлишка. Буддисты, ламы отшельниками