Такой вариант его озадачил, хотя и не мешал его плану: «Осадная решетка, опускаемая позади запертых крепостных ворот каждую ночь в городе, который вроде бы ни с кем не воюет? Запомню и разберусь позже».

Рик отошел подальше. Как он помнил по прошлому посещению, когда Дикие Рати только собирались напасть на Миррор, в одном месте внутренняя стена имела симпатичные трещины от старого землетрясения. Трещины были небольшими, быстро забились землей и на них никто особенно не обращал внимания. Рик вынул аккуратно сделанные по его заказу где-то в мастерских Аланай пристегиваемые к рукам и ногам складные шипы, защелкнул крепления почти невесомых приспособлений. Снял в сгущающейся ночной темноте глазную повязку и сунул в карман, привыкая к радужной ряби. Ночной мрак, скупо освещенный несколькими пугливыми звездами, выглядывающими из прорехи в облаках, приобрел объем. Рик увидел стену, сложенную из грубо подогнанных каменных блоков, утоптанную землю, на которой стоял. Стена, как и все крепостные стены Миррор, слегка сходилась кверху. Рик тихо суеверно сплюнул, прислушиваясь к затихающим звукам столицы: вот где-то неподалеку почти пробежал запоздалый прохожий, вот взвыли на окраине цепные харраши, вот в крепости чем-то громыхнули и грубо выругался сиплый солдатский голос…

Прилегающие дома, темные, тихие, как во время чумы, не светили ни единым огоньком. Над вором, отчаянно лупя воздух крыльями, пролетела спешащая по своим делам птица. Рику было странно увидеть ее — светлое на черном.

— Ну, помаленьку, — прошептал он себе и приник к стене, с легким скрежетом всадив шипы левой ноги в щель между блоками. Затем беззвучно вогнал шипы правой руки. Его тело испытало какую-то особую, мышечную радость от этого занятия. Все чувства обострились до предела. Он полез, неспешно выбирая точки опоры и думая только о своем движении, пугливо замирая от произведенного ножными когтями еле слышного скрежета, с часто и как ему казалось — чрезмерно громко бьющимся сердцем.

Через какое-то время он позволил себе глянуть вниз. Затем посмотрел вверх. В этом мраке ахаец не смог бы различить ничего, тем более — распластавшегося по стене человека примерно на высоте второго этажа. Малая крепость имела не очень высокую стену, и Рик прекрасно знал — это только начало. Сейчас еще можно спрыгнуть и затеряться в безлюдных домах. Но когда он спустится со стены во двор, наверняка освещенный, с запертыми наглухо дверьми, возможно — и со стражей, — вот там-то и начнется настоящая Работа. Рик приказал телу перестать переться и работать, и несколько быстрее, чем раньше двинулся вверх. Скоро его тело перетекло на стену. Он лежал, оглядывая сверху внутренний двор крепости, и думал о том, что не надо загадывать. Действительность все равно переплюнет самые смелые предположения.

Внутренний двор оказался столь же темен и безжизнен, что и дома снаружи стены. Только в небольшом строении возле ворот, где, как знал вор, размещалась стража, слегка пробивался сквозь щели мощных ставень свет и слышались негромкие голоса, искаженные слюдой и ставнями. Рик не верил своим глазам, точнее — звероглазу, так как для родного света оказалось недостаточно: двор был совершенно пуст, ни следа стражи. В мозгу зажглось и замерцало само собой слово «КАЗНА», но он сердито отмахнулся от наваждения. В сокровищницу Боридов можно и позже. Сейчас Рика заинтересовало совсем другое: где, в таком случае, Халрик, Этли, Рисси и все прочие, которым должно находиться здесь?

— Черти и ад! — прошептал он себе, чувствуя, как неудобно стало лежать на животе при одном намеке на Уголька, — Никаких мыслей о трахе, бабах и прочем. Работать, работать! Только тяжкий труд может сделать человека демоном, если, конечно, слушать Эн Ди. Эту стену тебе все равно не трахнуть, угомонись, мой дружок. Вот вернемся, там уж тебя попарят и обласкают, а сейчас — лежать!

Он беззвучно засмеялся, осознавая забавную ситуацию. Спешить все равно было некуда. Стражники наверняка еще будут выходить из своего дома, еще слишком мало времени.

Над городом прошелестел стон мелодичного сдавленного ужаса, и Рик перестал веселиться. Он подумал об этом странном звуке, явно вырывающемся из человеческих уст, но так одновременно, так слитно… Как обьяснил ему Аласо, стон раздавался при восходе лун. Он так и не стал объяснять — что творит с человеком Книга. Или не знал сам, или боялся говорить. Рик понял только, сопоставляя все, что ему было известно, что Книга содержит так подобранные слова, чтобы изменить сознание читающего. И он становится совершенно другим человеком. «Как сказал бы Эн Ди, она замещает привычные иллюзии гораздо более худшими!» — подумал Рик и обеспокоился за Гинко: «Как бы этот длинноносый южный хвастунишка не сунул нос и в нее?»

Потом, слушая вой харрашей на окраине, Рик подумал, что не стоит снимать шипы: «В случае чего, ими можно гвоздануть не хуже кастета. Легковаты, конечно, но ведь прочные. И доставать не нужно…» — думал он, пробуя развернуть приспособления на внешнюю сторону кистей рук. Оказалось, что они и так сидят удобно, почти не мешая пальцам двигаться. Рик сжал кулак, чувствуя пальцами другой руки, как он ощетинивается острыми зубьями неизвестного легкого металла:

— Здорово сделано!

Половина его снаряжения неузнаваемо изменилась, побывав в лапах нетрезвого Дэвида. Дней десять назад он завел разговор о специальном воровском инструменте, и Рик с удовольствием похвалился своим набором, сделанным год назад на заказ молчаливым кузнецом — виртуозом. Дэв тогда долго печально похрюкивал, не забывая про стакан, а потом, вздыхая, собрал то, что Рик считал шедевром кузнечного искусства, и унес. А на следующий день принес новый набор, в три раза легче, в пять раз прочнее и гораздо удобнее старого. Теперь Рик нес его в специальном жилете под курткой, который сам по себе был восхитителен, охватывая любым из карманов свой инструмент так, что хоть вверх ногами виси, хоть кувыркайся — и не звякнет. Еще не зная назначения многих неизвестных инструментов, Рик просто влюбился в набор. Постепенно Дэв обьяснил и показал, как пользоваться новыми приспособлениями. Больше всего Рика поразило то, с чем ему скоро предстояло поработать. Он ласково провел рукой по бугрящемуся жилету, приподнялся и неслышно двинулся по стене в сторону двух высоких башен и темнеющей между ними трехэтажной громады королевского дворца. Он шел в чужой дом, ночью, незваным, вооруженным невиданными на Ахайя приспособлениями. Это возбуждало его почти как близость красивой женщины. А может — даже больше.

Под стеной тянулся аккуратно ухоженный когда-то парк. Рик не видел подробностей, но предположил, что сейчас его кусты совсем не такие холеные, как год назад. Наконец,