Он был прав, конечно: скафы подрывников, более легкие и потому, казалось бы, маневренные, не обладали многими средствами защиты, какими снабжены боевые костюмы. В частности — поляризованными иллюминаторами шлемов. Желая лучше видеть противника, семерка ослепила сама себя — всего на несколько секунд, но этого оказалось достаточно.

Уже в первую секунду из этих нескольких Вин выскользнул из освещенного пространства. Подрывники, ничего не видя, медленно сближались. Лучшей мишени нельзя было и пожелать.

Прицел. Тройное нажатие на кнопку в левой перчатке. «Импульс».

— Один…

Еще одно нажатие.

— Два…

«Это вы уничтожили мой корабль? Вы еще пожалеете об этом».

Наверное, они что-то кричали сейчас, слышали друг друга, их слышали, скорее всего, и в корабельном центре связи. Вин же — нет: его скаф был настроен на другую частоту. Он жалел, что не слышит. И, бессознательно повторяя: «Вы еще пожалеете…», продолжал свой счет:

— Пять… Шесть…

Вырваться удалось седьмому. Включив движок, он рванул, не выбирая пути, лишь бы подальше. Не повезло: он помчался если и не прямо на Вина, то почти впритирку. Вин повернулся. Можно было просто поймать удиравшего в прицел. Но охотник кинулся вдогонку. Преследование доставляло радость. Сладко — лететь рядом, приблизив свой шлем к его и видя выражение лица противника. А потом, насладившись, выщелкнуть из правого рукава зазубренный кинжал и медленно провести клинком по боку чужого скафандра — там, где к нему ничего не крепится. И видеть, как расходятся один за другим — внешний слой, и термослой, и внутренний, мягкий…

В приход себе пишем и этого. Выведенного в расход.

Ну, вот. Осталось лишь одно дело, последнее. И самое важное. Захватить «Ковчег». И — в Нормаль. А там видно будет.

Схватка с подрывниками увела в сторону. Но спасательное судно хода не имело, позволяло пространству медленно нести его по естественной орбите. Интересно, его пилот наблюдает за гибелью своих людей? Или безмятежно дремлет за пультом? Скорее, второе: иначе поспешил бы к своему кораблю-матке, «Неодолимому», теряющему свое пристранство, приближающемуся к неизвестности.

Кстати, у скафа запас энергии не бесконечен. Время пересаживаться. Держись, противник: я приближаюсь.

54.

— Командующий, мы теряем пристранство. Полностью восстановить полевую защиту не удается.

— Я понял вас, Робус. Хватит энергии на выход?

— Если не форсировать скорость…

— Не надо. Робус, вы видели, что случилось с нашими подрывниками?

— Так точно. Это более чем печально.

— Это невезение, капитан. Расчет был правильным, но не повезло: уцелевший диверсант с «Покоряющего» ускользнул.

— Он как раз идет на сближение с «Ковчегом». Уж не хочет ли он атаковать спасатель?

— Главное, чтобы он снова не атаковал нас. У нас на борту — армия. Мы обязаны вывезти ее в Нормаль. Командуйте.

«Неодолимый» медленно тронулся с места, осторожно поворачиваясь вокруг вертикальной оси и одновременно слегка задирая нос, чтобы нацелиться на нужный туннель. Наблюдение сообщало: «Впереди чисто… Впереди чисто… Чисто…»

— Прямо руль! Равновесие!

Поворот прекратился.

«Трасса чиста…»

— Малый вперед!

«Святой Адмирал, позволь выйти благополучно, позволь!..»

— Ускорение два в секунду!

— Есть — ускорение два в сек!

«Трасса чи… Тревога! Опасность! Постороннее тело на курсе!»

Откуда оно взялось? Нелепое, кургузое, ничтожное суденышко. Но ведь только что его там не было, пространство просматривалось хорошо! Откуда же?..

— Да ведь это наш ракапс! Идет, словно на таран! Отвернуть…

Прямого столкновения удалось избежать. Но не соприкосновения.

По касательной. Обшивка «Неодолимого» не пострадала.

А вот по антеннам пакостный кораблик прошелся. Измял, искромсал целую линию СП-антенн. Чуть ли не две дюжины.

— Всю энергию на антенны! И курс — на «Ковчег»! Теперь без него не обойтись.

— Есть — на «Ковчег»!

55.

— Вин Сит идет к нам.

— Для него мы мертвы, Рек.

— Я имею в виду «Ковчег». Очень разумно с его стороны.

— Ты хочешь взять его на борт?

— Нет.

— Тогда, может быть, увеличим дистанцию?

— Бежать? Мне — от него?

— Что ты решил?

— Доказать, что я действительно таков, каким меня считают.

— Доказать — кому?

— Всем. Тебе. Ему. И себе, конечно.

«Бесполезно, — поняла Нарин. — Разубедить его сейчас просто невозможно. А может быть, и не нужно?»

— Что же, сделай это. Только времени у нас не очень много. Так что не затягивай. — Нарин опустила руки на клавиатуру. — Я готова. Лети!

— Ты права. Я непременно вернусь. Выпускай.

Вин усмехнулся. Пилот «Ковчега», видимо, собирается облегчить ему задачу: вместо того, чтобы отсидеться в корабле, решил вступить в бой. Чего доброго, хочет отомстить? Наивный. Смотри, слабак, и учись: вот я делаю отвлекающий маневр, якобы для атаки справа. А теперь…

— Ну и ну! Прочитал, насекомое! А как ты отнесешься к моему кувырочку с уходом из твоей видимости?

Последние слова Вин произнес вслух: известно, что это успокаивает.

— С удивлением, Вин. Что, ничего получше не мог придумать?

Это было, как удар. Совершенно неожиданный.

— Что? — вырвалось непроизвольно.

— То, что слышал. Рассчитывал на легкую жизнь?

Вин вовремя опомнился: расстояние между скафами сократилось до предела, теперь — или сразу в схватку, или нарастить дистанцию. Но в верхней точке кувырка правильный отход невозможен. Во всяком случае, если противник — это действительно…

— Рек, ты?

Говорить, говорить, отвлекая его внимание. И одновременно…

С той стороны не ответили. И скаф исчез из виду. Обратную радугу, вот что он учинил. Сволочь. Это Рек. Но он же погиб на… Ох!

Последний вскрик был непроизвольным. Потому что Вин ощутил удар. В правое бедро. Не очень сильный импульс. Не проникающий. Но достаточный, чтобы завертеть волчком, лишить чувства позиции, заставить ощутить на миг свою беспомощность… Но врагу этого показывать нельзя!

— Слабец ты, Рек: даже ударить толком не можешь!

— Правда?

Ага, он потерял секунду, чтобы выговорить это слово. За секунду умелый боец успевает соскочить с карусели, уравновеситься. Где ты, покойник? Рек? Где…

Рек Телан оказался сверху. Потому, наверное, что уравновеситься Вину удалось не самым лучшим образом. Сильной стороной Вина был бой на дальней дистанции: он давал и время для маневра, и пространство. А на расстоянии вытянутой руки он драться не любил: становишься не артистом, а дрессированным медведем, только крутишься, стрелять приходится наугад. Ну и ладно, пусть наугад. На тебе, на тебе, на!..

Дьявол. Все — мимо. Ну и мельтешит Рек перед глазами, уклоняется, прямо сказать, неплохо. Ну а…

На этот раз — по затылку шлема. И снова — малой мощностью. Опять волчок, только вокруг другой оси. И в ушах издевательское:

— А зачем мне бить сильно? Легкой смерти ждешь?