Услышав последние слова своего собеседника, Геннадий нахмурился, затушил сигарету и выкинул её в окно.

— Что за пацан?

— Без понятия если честно, — пожал тот плечами. — Говорят, что он украл у него деньги или что-то в этом роде.

— А по подробнее?

— Слушай, что ты от меня хочешь? Я же сказал, это просто слухи. Это всё, что я знаю. Там какая-то тупая историю про то, что Даумов выиграл деньги в карты, а этот пацан спёр их у него.

Возможно это и звучало глупо, но Громов не стал отбрасывать такую теорию. Он изучал Даумова по своему личному делу, которое никак не касалось его работы. К самому преступнику оно не имело никакого отношения. Да и если уж на то пошло, то Громову было практически наплевать на него. Его волновала другая фигура, сидящая куда выше, чем покойный мог надеяться когда-либо забраться.

И, тем не менее, являясь прекрасным следователем, он изучил его и знал, насколько хорошо этот мерзавец умел играть в карты. Так что в подобную историю он не то, чтобы не мог не поверить… скажем так, Громов не был готов полностью выкидывать её на помойку.

Особенно если учесть некоторые последние события.

— Сколько говоришь пацан у него украл?

— Ген, да я тебе говорю, что это чушь. Чтобы какой-то пацан спёр…

— Ты отвечай на вопрос. А, что бред, а, что нет, я решу сам.

— Полмиллиона или чуть больше. Вроде бы. Кажется он играл в «Рапсодии».

— Ясно. Я хочу, чтобы ты кое-что узнал для меня…

— Нет, Гена, я пас, — тут же пошёл в отказ его старый «друг». — Я решил свалить из города.

— Чего это? — тут же навострил уши Громов.

— Да… дела назревают. Не хочу попасть под раздачу, когда дерьмо полетит на вентилятор.

— А поподробнее?

Громов продолжил давить пока его старый «друг» сдался и рассказал.

Потратив почти три с половиной минуты на то, чтобы выслушать его, Геннадий достал ещё одну сигарету и закурил.

— Сука.

Одно короткое слово подвело недвусмысленный итог тем событиям, которые, по его мнению, должны были скоро начаться.

— Ты договорилась о встрече? — спросил я, едва только войдя в отдел.

— Да. На завтра, на три часа дня, — сразу же ответила Марина.

— Отлично. Тогда подготовь бумаги и…

— Саша, слушай, я хотела поговорить. Я нашла нам новое дело.

Я в этот момент вынимал из своего рюкзака вещи и даже замер, так и не выложив их до конца на стол. Сказанное настолько удивило меня, что я уставился на Марину.

— С каких это пор, ты сама ищешь нам дела? — спросил я её не скрывая веселья.

Нет, правда. Это была любопытная перемена. От бездельницы, не желающей брать на себя хоть чуть-чуть больше необходимого, до матёрого… ладно, не матёрого, но, все-таки до адвоката, которая сама хочет взять себе работу? Это вызвало у меня любопытство.

— Ха-ха, — закатила она глаза. — Очень смешно.

— Нет, я серьёзно. Ты же сама говорила, что дела нам дают раз в месяц. Так с чего вдруг новое. Мы ещё с Гвинчидзе не разобрались. Или ты забыла, что там всё далеко не так радужно, как нам хочется?

— Саша…

— Ладно, — вздохнул я. — Рассказывай.

— У меня есть знакомый, — Марина тут же преисполнилась энтузиазмом. — Он работает в прокуратуре и сказал, что у них есть случай…

Она достала из своего стола папку и протянула её мне.

— Вот. Можешь посмотреть?

Немного подумав, я взял бумаги в руки. Открыл, принялся читать… и тихо выругался. Вот чего-то такого я и боялся. Хотя, чего ты ожидал, Саша? Сам виноват.

— Нет, — покачал я головой. — Дохлый номер.

— Но почему⁈

Маринка даже встала с кресла и подошла ко мне.

— Потому, что это дохлый номер, — повторил я ей свои слова. — Девчонку посадят. И, скорее всего, очень надолго.

Нет, ну, а, что она хотела услышать? Мне хватило всего десяти секунд для того, чтобы прочитать содержание обвинения. Новикова Яна Владимировна. Девятнадцать лет. Если кратко, то полиция получила наводку на торговцев наркотиками. И когда двое полицейских вломились в квартиру, то обнаружили обвиняемую и три с половиной кило этой дряни.

Дальше задержание, обвинение в хранении с целью распространения и минимум двенадцать лет в тюрьме. Это минимум. Хороший прокурор сможет без особых проблем растянуть этот срок до пятнадцати-семнадцати, а-то и двадцати лет. С таким-то количеством этой отравы…

К сожалению для этой девушки, не думаю, что у него возникнут с этим какие-то проблемы.

— Саша, она невиновна. Это не её наркотики…

— Уверен, что каждый, кого находили с тремя «кирпичами» в обнимку, говорил тоже самое, — хмыкнул я, закрыв папку и положив её на стол. — Нет, Марин. Её посадят. Без вариантов.

— Но…

— Почему мы завтра едем встречаться с компанией, которая хочет выгнать Гвинчидзе и его семью на улицу и лишить их ресторана? — перебив её задал я вопрос.

— Что?

— Ответь.

Скворцова нахмурилась.

— Ну-у-у-у, потому что у нас могут быть проблемы с получением запретительного постановления, так, как нет прямого нарушения миноритарного права. Давиду принадлежит малая часть здания, так что суд может счесть право на продажу правомерным и… АЙ! Ты чего⁈

Я улыбнулся, глядя на то, как она потирает лоб после полученного щелбана.

— Во-о-о-т. Видишь? Ты буквально за пару секунд нашла уязвимое место в нашей стратегии. А теперь взгляни на это дело, — я указал пальцем на лежащую на столе папку. — Взгляни внимательно, без эмоций, и скажи, какое решение примет