и своего взбесившегося либидо.

Беззвучно повернув замок, я на автомате приглаживаю волосы и поворачиваюсь. Откинувшись на изголовье кровати, Север жадно обгладывает меня глазами. Топорщащая ширинка его спортивных штанов красноречиво говорит в пользу того, что он тверд в своем намерении заняться сексом.

— Это местные медсестры сделали тебя таким нетерпеливым? — пытаюсь пошутить я, чтобы отвлечь его внимание от своих пылающих щек. Палата залита светом — а это то еще испытание.

— Это все ты и твоя красивая задница в этой юбке. — Голос Севера завораживающе хриплый. Не сводя с меня глаз, он просовывает ладонь за резинку штанов и делает выразительное движение.

Затаив дыхание, я медленно приближаюсь к нему. К черту яркий свет и стеснение. Север меня не стесняется и я тоже не собираюсь. Уж лучше наслаждаться происходящим. Приблизившись к кровати, запускаю руки под юбку, подцепляю кружевные стринги и медленно стягиваю вниз.

Кадык на шее Севера дергается.

— Ты чего такая охуенная, а?

Мне льстят его слова. У Севера было немало женщин, но в этот момент я не сомневаюсь, что лучшая из них — это я.

Отпихнув упавшее белье ногой, перекидываю ногу и сажусь на него сверху. Ладони Севера накрывают мои ягодицы и нетерпеливо сжимают. Если несколько минут назад они были теплыми, то сейчас почти обжигают.

Осторожно покачнувшись, я задеваю промежностью об его эрекцию. Низ живота скручивает в сладостном предвкушении. Мы занимались сексом всего дважды, но я отлично помню, как его член ощущается внутри.

Уперевшись ладонью в изголовье кровати, я наклоняюсь к его губам. Из легких вылетает пошлый стон. Сплетение наших языков умножает вожделение вдвое.

— Хочу тебя, — шепотом признаюсь я. — Очень.

Пальцы Севера проникают в меня вместо ответа. Раздвигают, пробуют, гладят, пронзают, хлюпают влагой.

— Садись, — то ли просит, то распоряжается он, и еще до того, как я успеваю шелохнуться, сам приподняв мои бедра и жадно опускает вниз.

От глубины и остроты проникновения перед глазами рассыпаются искры. Припав лбом к его щеке, я глухо стону. Громче нельзя, иначе через секунду сюда сбежится весь коллектив так называемой стоматологии, включая Нину.

— Тебе не больно? — давясь учащенными вздохами, лепечу я.

— По хер. — Зафиксировав мои бедра, Север быстро и ритмично вколачивается вглубь, ни на секунду ее давая усомниться в своих приоритетах.

Я исступленно кусаю губу и мычу. Находись мы в месте более уединенном — я бы бесстыдно кричала. Это куда лучше, чем в моих фантазиях. Фантазия — всего лишь картинка и даже отдаленно не передает ощущений и эмоций, владеющих мной сейчас. Жарко, сладко, туго, влажно. Грубо, сильно, на грани.

— Я сейчас… все, — лепечу я, чувствуя, что затянутый до предела узел готов в любую секунду разорваться.

— Давай. — Губы Севера ловят мои. Распирание в промежности становится почти нестерпимым, и мое тело моментально сдается. Вонзившись зубами в рукав его футболки, я взрываюсь наслаждением. Голова бешено кружится, между ног тянет и хлюпает — то ли от силы моего оргазма, то ли от нашего обоюдного.

— Блядь… — хрипло бормочет Север. — Не успел.

74

Неделя спустя

— Так, Линда, я поехала в шоурум, а ты пока составь расписание на следующую неделю. Среду пустой оставь — у сына день рождения. Там вроде относительно свободно пока?

— Если бы. — Я смотрю на Елену с восхищением. — Четыре клиентские записи плюс встреча на киностудии.

— Пф-ф-ф, — Елена шумно цедит воздух. — Ладно, разберемся. Главное, среду не трогай. Если что — перекинь кого-нибудь на субботу.

— Договорились.

На выходе она оборачивается и предупредительно вскидывает палец.

— На киностудию едешь со мной. Присмотришься немного. Мне часто в костюмерных торчать приходится, и я давно мечтаю это кому-нибудь делегировать.

Я завороженно киваю. Торчать на киностудии в компании известных актеров? Да как это вообще может надоесть?

Дождавшись, когда дверь захлопнется, я мечтательно прикрываю глаза. Моя жизнь стала неожиданно прекрасной. Я живу в квартире с потрясающим видом на город, состою в отношениях с лучшим из мужчин, самостоятельно езжу за рулем и получила работу своей мечты. Разве на сказка?

Окрыленная, я с новым рвением берусь за расписание, но звонок с незнакомого номера вновь переворачивает мир с ног на голову.

— Ну здравствуй, — звучит в динамике низковатый ироничный голос. — Узнала, или пора начинать представляться?

Сглотнув, я крепче сжимаю компьютерную мышь.

— Узнала, пап. Хотя совсем не ожидала тебя услышать.

— Это почему же? Мы вроде как родственники, причем близкие.

Перед глазами воскресает тот страшный дома и Андрей, грозно нависающий надо мной с требованием перевести деньги. Становится сложно дышать. Тело слишком хорошо помнит отчаяние и безысходность, которые я испытывала, слушая неживой голос в динамике, сообщавший, что телефон отца больше не обслуживается.

— Может быть потому что ты сменил номер и не посчитал нужным меня об этом известить? — хрипло выговариваю я.

— Так ты, стало быть, все же обо мне вспоминала?

— В момент смертельной опасности я тебе звонила, — Я не нахожу в себе сил поддержать ироничность его тона. — Но ты вновь не сумел мне помочь.

— Так, а что случилось?

Я горько усмехаюсь.

— Не важно, пап. Все уже обошлось без твоей помощи. Спасибо моему ангелу-хранителю.

— Ладно, — раздается через паузу. — Потом расскажешь.

— Это твой новый номер?

— Временный. Суровые времена требуют суровых решений. — В голосе отца мне впервые чудится усталость. — Я планирую ненадолго приехать в город и хотел бы увидеться со своей единственной дочерью.

— Твоя единственная дочь могла бы быть мертва или заперта в клинике для душевнобольных, — отчаянным шепотом вырывается из меня. — Пока ты с успехом прячешься от своего прошлого, оно отыгрывается на мне. Хорошо, давай увидимся. Я обещала кое-кому не держать на тебя зла взамен на чудо.

Вспомнив свою молитву, я непроизвольно улыбаюсь.

— Чудо случилось, поэтому я сдержу слово.

— Загадками говоришь, — ворчливо откликается отец. — Осталась бы в Испании и забот не знала.

— Номер телефона ты, видимо, из-за отсутствия забот сменил. Так когда ты приезжаешь?

— Я дам знать. Слушай меня внимательно, Линда. — Его тон становится предельно серьезным. — Это очень важно. Никто не должен знать о том, что я в городе. Запомнила? Ни одна живая душа.

— Хорошо. — От накатившего волнения я начинаю расхаживать по студии. — Я не собираюсь никому говорить.

— Вот и отлично. Что бы не происходило, мы семья. Ближе у тебя никогда и никого не будет.

Возразить я не успеваю, потому что в трубке раздаются гудки.

После этого разговора я места себе не нахожу. И Елены, как назло, нет рядом, чтобы отвлечь разговором.

Промаявшись возле ноутбука около часа,