72

«Линда, здравствуйте. Извините за задержку с ответом — была в командировке. Да, мы можем попробовать встретиться во второй раз. Завтра в три приезжайте ко мне в офис, если еще не передумали».

Это сообщение, найденное в телефоне этим утром, заставляет меня на несколько секунд замереть в неверии, а затем пуститься в разбитной пляс. Я полагала, что после моего отъезда в Испанию, Елена Рогач вычеркнула меня из списка кандидатов на роль личного помощника, и поэтому не ответила на сообщение. А оказывается она была в отъезде. Воистину не нужно бояться отказа — ведь всегда есть шанс, что решение будет положительным.

«Спасибо за возможность, — улыбаясь во весь рот, печатаю я. — Завтра непременно буду».

Этой прекрасной новостью мне моментально хочется поделиться с Севером, но стоит поднести телефон к уху, раздается второй звонок. На экране — номер Родиона.

При виде него ничего не екает. Нет ни толики тоски по прошлому, нет чувства вины. Их мне удалось преодолеть.

— Привет, — бодро здороваюсь я. — Рада слышать. Как твои дела?

— Я к тебе с тем же вопросом. — Голос Родиона звучит немного смущенно. — Как твое самочувствие? Я хотел раньше позвонить, но был не уверен, что ты захочешь меня слышать.

— Почему? — искренне недоумеваю я. — Я тебе очень благодарна за все, что ты сделал. Если бы не твоя помощь, неизвестно, что бы со мной сейчас было.

— Ты видимо не в курсе… — бормочет он. — Ну да ладно… Так как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Правда приходится вещи с длинными рукавами носить, чтобы меня не приняли за суицидницу. — Я смеюсь. — А в остальном все хорошо.

— Север вроде тоже на поправку идет, да? Я Игорю вчера звонил.

— Да, угроза миновала. Спасибо, что ты беспокоишься.

В трубке раздается тяжелый вздох.

— Я ему жизнью обязан. Теперь не до обид.

— Ты о чем? — переспрашиваю я, нахмурившись.

— Север того отморозка от меня оттолкнул, — нехотя поясняет Родион после небольшой паузы, — и после этого ножом получил. Так что это я виноват в том, что он попал в больницу.

Мне приходится приложить ладонь к груди, чтобы успокоить взбунтовавшееся сердце. Север спас Родиона ценой угрозы своей жизни, и даже ничего об этом не сказал? Спас того, на кого, по его словам, ему абсолютно плевать. Это очень сильно. И очень благородно.

— Я не знала… — Я запрокидываю голову, чтобы подкатившие слезы не испортили макияж. — Он ничего мне не говорил.

— Ну вот теперь ты знаешь. Я как дебил себя повел. Очень за тебя волновался и хотел помочь, а в итоге такая херня получилась. Пользы было бы больше, если бы в машине остался.

Не знаю, какова была бы моя реакция на признание Родиона, не знай я, что жизни Севера больше ничего не угрожает, но сейчас я ощущаю лишь большой прилив незамутненного дружеского тепла.

— Спасибо тебе за заботу. — На эмоциях мой голос садится. — Я говорю это искренне. И еще спасибо, что долгое время был мне не только парнем, но и другом. Пусть у нас не сложилось, но ты навсегда останешься в моем сердце. Прости, что сделала тебе больно. Ты этого не заслуживал.

— Линда…

— Я желаю тебе счастья, Родион, — перебиваю я, отказываясь сдерживать порыв выговориться. — Ты замечательный, умный, тонко чувствующий… И ты имеешь право жить так, как хочется тебе, не оправдывая ничьих ожиданий. Просто поверь.

— Спасибо. — В трубке слышится приглушенное сопение, словно я не единственная, кто готов расплакаться. — Я был уверен, что моя жизнь будет всегда связана с тобой.

Поймав пальцем выкатившуюся слезу, я улыбаюсь.

— Все к лучшему. Я успела выяснить, что у меня, оказывается, ужасный характер.

— Глупости…

— Совсем нет. Невозможно построить полноценные отношения, не являясь собой. Ты и твоя семья знаете меня другой. А настоящей я бы вряд ли вас устроила.

— А он тебя знает настоящей?

— Да, знает. Даже лучше, чем я сама.

— Ладно, пусть так. — Родион произносит это так, будто сдается. — Я тоже хочу пожелать тебе счастья. Вам обоим.

— Спасибо. — Я улыбаюсь, понимая, что его слова далеки от правды. По-крайней мере, пока.

На душе после этого разговора становится светло и спокойно. Будто удалось сбросить давний груз.

Погрузив в сумку контейнер с приготовленным супом, я спускаюсь на подземную парковку, где меня дожидается автомобиль Севера.

— Привет, красавчик, — ласково воркую я, погладив руль. — Давай навестим твоего хозяина?

В ответ внедорожник довольно урчит. Мне нравится думать, что он все понимает и не слишком злится на меня за посредственные навыки вождения.

— Привет! — я вхожу в палату без стука и сразу же расцветаю в улыбке. Впервые с момента госпитализации я вижу Севера, самостоятельно стоящим на ногах. Держась за край кровать, он жадно пьет воду. — Вижу, кто-то быстро идет на поправку!

Повернувшись, Север пробегается взглядом по моим голым ногам и многозначительно играет бровями. Сегодня я позволила себе надеть мини-юбку.

— С твоей помощью мой боевой дух быстро идет вверх.

— Рада стараться.

— Во всех смыслах, — добавляет он, глядя как я раскладываю на тумбочке привезенную провизию.

— Узнаю у врача, можно ли тебе так долго стоять, — шутливо замечаю я. — Ляг, пожалуйста.

— Составишь компанию?

Его теплые ладони ложатся мне на талию, отчего кожа покрывается мурашками.

— Что ты делаешь? — сипло осведомляюсь я, замерев.

— Возвращаюсь к жизни. — Откинув мои волосы, Север задевает мою шею небритой щекой. — Дверь закрой на замок, малыш. С такой юбкой до дома точно не дотерплю.

73

Возбуждение горячим током крови растекается под кожей, и то что казалось невозможным еще минуту назад, перестает быть таковым. Действительно, можно просто запереть дверь и позволить этому случиться. Ведь я тоже очень сильно его хочу, и каждую ночь засыпаю с мыслью о нашей близости.

— Ты ведь едва на ногах стоишь, — бормочу я, стыдливо воззвав к здравому смыслу.

Рука Севера задирает мою юбку, а вторая проникает под футболку и гладит грудь. Для себя он все уже решил.

— Значит придется лечь.

Я с опаской оглядываюсь на дверь. Ее и впрямь лучше поскорее запереть. Если сюда войдет медсестра или, не приведи Бог, сам врач, я от стыда провалюсь сквозь землю.

— Тогда ложись. — Осторожно высвободившись из его объятий, я на цыпочках иду к двери. От волнения и трепетного предвкушения тело потрясывает. Сумасшедшие. Мы оба. И Север, жизнь которого еще четыре дня назад висела на волоске, и я, идущая на поводу у него