малейшего представления, чем бы мне заняться… — пожаловался я деревьям, стоящим поодаль, но те мудро промолчали. Некоторое время походил по кругу, но была глубокая ночь, и все уже давно спали. Я чувствовал себя совершенно отдохнувшим, обновленным и полным сил. Благодаря тому, что Алиса успокаивала сны, меня не мучило чувство вины за убийство людей на этой войне.

— Может, пойти сварить какое-нибудь зелье? — спросил теперь уже самого себя и застонал, когда осознал, что походный набор зелий лежал в пространственном ранце. — Вот чёртов ублюдок этот грёбаный Шедоубейн! Так как мне не хватило наглости возвращаться в дом и будить своих невест запахами варящихся зелий, задумался и наконец вспомнил, что могу летать… только не так, как раньше. Расправив крылья, полетел к своему дому, чтобы снять с себя всё, что не будет трансформироваться вместе со мной. Аккуратно положил очки и рубашку на стол, затем надел маску и чешуйчатую перчатку. Переодевшись, подпрыгнул на носках и выскочил за дверь домика.

Меня подбросило в воздух, и я взмахнул крыльями так сильно, как только мог. Поднявшись вдоль титанического ствола лесного гиганта и приблизившись к его вершине, позволил своему телу принять другую форму. Багрово-чёрная чешуя постепенно покрывала моё всё более увеличивающееся тело, хвост стал толще, а голова поднялась на высокой шее. Когтистые лапы вцепились в ствол дерева, я мгновение привыкал к своему изменившемуся облику.

Ангелина предупреждала, что мне нельзя долго оставаться на дереве. Несмотря на то что ствол был огромен, он не был предназначен для того, чтобы служить насестом для дракона. Дерево начало клониться в сторону, и я оттолкнулся от него так осторожно, как только мог. Несколько мелких веток все же обломились и упали, заставив меня вздрогнуть. — Надеюсь, это не упадёт кому-нибудь на голову…

Я сосредоточился на быстром заклинании, чтобы перенаправить обломки за пределы лагеря. Заклинание в облике дракона было странным — в чём-то более плавным, в чём-то — неловким. Если бы даже на меня надавили, объяснить такое человеческим языком было просто невозможно.

Опустив голову вниз, осмотрел свои конечности. От локтя и ниже передняя лапа сияла сверкающим серебристым металлом. Мне приходилось много раз рассматривать её в дракосапийской форме, но в драконьей не находилось времени. Ленивые взмахи крыльев легко удерживая меня в небе, пока изучал себя. Моя чешуя сейчас была чётко воспроизведена в металле, и на ней, приглядевшись, можно было заметить крошечные завихрения и гравировки. Я несколько раз раскрыл и сомкнул смертоносно сверкнувшие стальные когти, так и не сумев призвать в лапу хоть какой-либо предмет.

Закончив осмотр, шире расправил крылья и сосредоточился на полёте, прослеживая потоки маны в воздухе. Чем тяжелее была мана, тем легче было лететь, словно энергия действовала как тепловой поток, поддерживая. Более того, спустя некоторое время стало понятно, что мана высвобождается из моего тела при каждом движении. Каждое движение мышц и даже дыхание заставляли ману улетучиваться в окружающее пространство. Я позволил осознанию устремиться внутрь, и понял, что биение сердца порождает облака маны, которые распространяются наружу через плоть.

Являются ли драконы одним из источников маны в измерениях? Они выращивают огромные кристаллы маны в своих пещерах, но создают ли они её буквально, просто существуя? На Тариле много маны, потому что это измерение Нексуса. Или потому, что здесь живет Маледикт?

Вопросы роились в голове, и я позволил себе предаться философским мыслям, пока кружил около лагеря. Но меня манили за собой более плотные потоки маны. Прошло несколько минут, прежде чем понял, что лечу в сторону Академии. Если правильно помнил карту, то путь до неё займёт всего несколько часов, но мана определенно казалась гуще в направлении школы. Мои ноздри раздулись — в нос ударила едкая вонь. Мана в воздухе казалась… искажённой.

Маледикт как-то назвала заклинание Директора нестабильным.

— Это пустота, к которой я сейчас прикоснулся… Неужели разбитая мана пустоты так воняет?

Скрученные линии энергии становились всё толще, чем ближе я подлетал к Академии. Мне пришлось даже несколько раз чихнуть, когда организм пытался приспособиться к витающему в воздухе зловонию пустоты, глаза слезились, а голова начинала болеть. Я уже подумывал вернуться в лагерь, но потом решил, что наши союзники тёмные эльфы заслуживают, чтобы их сопроводили до временной базы. Они сражались не только за школу, но и за меня, так что меньшее, что могу для них сделать — это проводить до нового дома. Было неприятно лететь в зловонную атмосферу, но я заставил себя смириться с этим.

Солнце уже начало подниматься, когда заметил остатки флота. Семь кораблей медленно двигались в строю на небольшой высоте. Я был поражен тем, насколько острым было сейчас зрение: корабли должны находиться на расстоянии многих миль, но я в малейших деталях мог различить повреждённый корпус флагманского корабля, который заставлял всех двигаться со скоростью улитки. С силой взмахнув крыльями, помчался навстречу дирижаблям, а приблизившись, увидел, как по палубе снуют тёмные эльфы, но ни один из них, казалось, не заметил меня.

Энергия, вырвавшаяся из заклинания стазиса Директора, густо струилась в воздухе. Мне казалось, будто продираюсь сквозь путаницу воздушных нитей, которые сочились смолой. Нечистая энергия разносилась ветром, и мне пришлось лететь прямо в неё, чтобы добраться до кораблей.

— Интересно, энергия растёт потому, что заклинание распространяется, или потому, что оно наоборот разлагается?

При мысли о том, что темпоральный купол может расширяться, я почувствовал, как в желудке нарастает тошнота.

Перенаправив себя, чтобы набрать высоту, перешёл в режим парения и повернул голову в сторону Академии. Расстояние было огромным даже для моего теперешнего острого зрения, но всё же можно было отчётливо разглядеть коричнево-чёрный купол, распространяющийся вокруг замка. С его вершины срывались крупные нити магии, и это дало ответ на вопрос. Заклинание разрушалось. Более того, похоже, оно было готово вот-вот исчезнуть. Я напряг зрение, пытаясь разобрать детали, и тут увидел нечто, от чего мои глаза вылезли из орбит.

Вот уже несколько месяцев Имри Первозданная и принцесса Виктория Вайс стояли в ловушке на пороге большого зала. Однако теперь Имри висела в небе. Я увидел её в человеческом облике, но она несомненно менялась. Это было похоже на слайд-шоу с миллионом быстро меняющихся кадров. С каждым застывшим мгновением её тело приобретало всё более звериные черты, явно