Шрифт:
Закладка:
— Истинная правда, — подтвердила Бриенна, с гордостью глядя на него.
— И настоящий лорд?
— Самый что ни на есть настоящий!
Грай увлеклась рисунком, стараясь поймать и передать на бумаге настроение Роберта, и чуть не пропустила заход каравеллы в порт. Она сунула альбом и карандаш в полотняную котомку и отдала её Бриенне, а сама подбежала к борту.
— Что это? — спросила она зачарованно, рассматривая гигантские деревянные сооружения высотой со страж-дерево и чуть далее уходящие в небо крепостные стены.
— Это камнемёты, миледи. — Сир Утер снова был рядом. — Если какой-нибудь вражеский корабль попытается прорваться в гавань, или наоборот, подлый вор захочет улизнуть, эти штуки быстро проделают в них хорошенькую дыру.
— А в нас не проделают?
— Ну, что вы, миледи… посмотрите.
Причал был забит народом. Люди кричали и махали руками. Из открытых городских ворот продолжали валить толпы желающих увидеть прибытие лорда Долины. Вдруг с крепостной стены хлынуло вниз небесно-синее зарево — сверху сбросили огромное знамя дома Арренов. Полотнище развернулось, опустилось почти до створа ворот, и когда все складки разгладились, стал виден в центре белый сокол с полумесяцем. Грай ахнула.
Роберт первым сошёл на пристань. Востроносая женщина в серо-голубом платье кинулась вперёд, опередив сопровождающих её воинов, но не доходя несколько ярдов замерла, присела в глубоком реверансе и склонилась почти до земли.
— Добро пожаловать домой, милорд, — сказала Лиза Аррен, распрямившись. И только после этого упала в объятия сына.
Грай затаила дыхание. Настал самый ответственный момент, к которому она старательно готовилась. «Отводишь одну ногу назад, касаясь земли кончиком носка, — зазвучали в её голове наставления леди Редфорт. — Затем сгибаешь колени и делаешь полуприседание. И не забывай наклонить голову! И взгляд вниз! Вниз, я сказала… И улыбайся». Грай улыбалась. Искренне и радостно. Лиза Аррен улыбалась в ответ.
— Матушка, это Грай, моя невеста.
— Конечно, милый. — Лиза прижалась щекой к плечу Роберта, а потом посмотрела куда-то за спину Грай и приказала: — В темницу её. — Крылья острого носа дрогнули, лицо судорожно исказилось, но голос остался твёрдым и ясным: — И чтобы мы больше её не видели. Хватит дикарям мучить моего сына!
Грай озадаченно взглянула на Роберта. Он улыбался. В глазах стоящего рядом Бриндена Талли читалось сочувствие. Роберт тоже посмотрел на кого-то позади неё. И медленно кивнул.
Интуиция её не подвела. Всё было напрасно. Ей не помогло то, что она, решив стать настоящей леди, отказывалась выезжать с Робертом на охоту. А вместо этого шила ему плащ и отделывала пояс лунными камнями под заунывные истории леди Колдуотер. Училась делать причёски, неторопливо есть, подражая Миранде, которая с таким изяществом обгладывала оленье ребро, что оставалось лишь тихо завидовать. Она уже умела склоняться в реверансе легко и непринуждённо, и даже идя по лестнице не путалась в подоле. А сегодня надела своё лучшее платье, красивый плащ и уложила волосы по последней моде, принятой в Долине.
Грай обвела затуманенным слезами взглядом стоящих вокруг людей. Высокий седой старик с мохнатыми, совсем как у старшего Тиметта бровями — лорд Джон Ройс, по прозвищу Бронзовый Джон — держал ладонь на рукояти меча и в ожидании приказа смотрел на Роберта. Об удивительных бронзовых доспехах этого воина, с древними рунами, которые защищали их хозяина от любого вреда, она слышала ещё от брата. Слева застыл сир Андар, его сын и наследник, в той же позе, что и отец. А справа ещё один готовый достать оружие старик, такой же высокий и массивный, с седой бородой — лорд Нестор Ройс, родственник лорда Джона и отец Миранды. Сразу за ними стояла семейная пара, скорее всего, лорд Графтон с женой. Судя по штандартам, частоколом обозначившим проход к воротам, тут были Корбреи и Хантеры, Белморы и Уэйнвуды, Липпсы, Редфорты, Линдерли… Она могла обратиться по имени почти к любому воину, стоящему сейчас вдоль дорожки, и ни разу не ошибиться. Но ничего из этого ей не помогло.
Когда в ответ на кивок Роберта за спиной раздался свист обнажаемой стали, Грай прикрыла глаза и непроизвольно чуть вжала голову в плечи. Всё было напрасно. Капкан захлопнулся.
Мало что могло позабавить или удивить Бриндена Талли — за свою длинную насыщенную жизнь он повидал разное. Его уже давно не развлекали напевы менестрелей и не манили дальние земли, женщины перестали быть для него загадкой, и даже звон стали и рыцарские турниры более не будоражили кровь, как раньше. Однако сегодняшний Совет лордов Долины Аррен он ожидал не просто с любопытством, но и с некоторой долей нетерпения. Потому что Роберт улыбался.
Нечасто Талли встречал людей, кто умел управлять своим гневом. А ещё реже таких, кто считал нужным его обуздывать, скрывая от окружающих. И у мужчин, и у женщин — вне зависимости от статуса, дохода и количества на голове седых волос — в приступе гнева брови сходились на переносице, губы кривились, глаза полыхали яростью, а из глотки летели отборные ругательства. Одни махали кулаками, бросались всем, что подвернётся под руку, иные же хватались за меч. Роберт улыбался.
В этот вечер в Большом чертоге замка Графтонов мышь бы не проскочила — потому что негде. На чрезвычайный Совет помимо глав домов, что с некоторыми уважаемыми рыцарями сидели за длинным столом, также пожаловали их наследники и прочие отпрыски, внуки и племянники. Взрослые мужи заняли все стулья и лавки, молодёжь подпирала стены и жалась в углах. Суровое мужское общество разделяли лишь две не менее суровые женщины: леди Анья — глава дома Уэйнвудов, и Лиза Аррен. На расположенном на небольшом возвышении кресле-троне хозяина замка восседал Роберт, справа от него стоял сам Талли, а слева Подрик Пейн. Мейстер Леран, один из троих «не долинцев», занял стул у стены за спиной Лизы.
Сидящие за столом переговаривались неспешно, с уважением давая возможность высказаться друг другу, но чем дальше от центра зала находились хмурые сиры и сквайры, тем несдержаннее они были — жестикулировали, с раздражением брызгали слюной, возмущённо пучили глаза, а некоторые и выражения не особо выбирали.
— Позор!
— Одичалая!
— Неслыханно!
— Да как они посмели!
— Грязные дикари.
— Да надо было…
— Одичалая…
— Она Обгорелая.
— Да какая разница! Дикари они и в Эссосе дикари.
С каждым долетающим до трона словом Роберт улыбался шире и веселее. Он был в бешенстве.
В первый раз, когда Бринден Талли увидел у него такую улыбку, то не сразу понял её значение. Грязный, уставший, раненый, Роберт с трудом держался на ногах, появившись из леса после многодневной охоты. Талли уже подыскивал слова утешения для Лизы, не веря, что привезёт ей сына живым. Облегчение и радость с такой силой нахлынули на него, что он едва совладал с собой, чтобы не нарушить правила дипломатического этикета и не выбить второй глаз младшему Тиметту, когда тот набросился на Роберта с насмешками и упрёками. И та леденяще-весёлая улыбка в ответ на оскорбления в какой-то момент повергла видавшего виды рыцаря в безотчётный ужас — ему невольно подумалось, что парень от пережитого в лесу лишился рассудка. Но уже в следующее мгновение Роберт вскинул подбородок, его ноздри чуть дрогнули от подавляемого гнева, и он ответил Тиметту сам, смерив того надменным взглядом из-под полуопущенных век. Ответил спокойно и с достоинством, обратив клокочущую ярость в полную яда шутку. Кроме Талли тогда лишь многоопытный вождь понял, что произошло — в лес уходил юнец, а вернулся мужчина. Мужчина, которому больше никто не смел указывать.
