для оправдания условии. Она делает акцент на принятии Божьей жертвы, а не на отвержении ее.

Возвращаясь в прошлое, можно утверждать, что обе стороны конфликта вокруг нового взгляда на 1888 год, разгоревшегося в 50–х — 60–х годах минувшего века, были чрезмерно безапелляционны в своих утверждениях. Безусловно, миннеаполисская сессия вовсе не была той безоговорочной победой, о которой с пафосом заявляли некоторые церковные руководители. С другой стороны, многие основополагающие посылки, выдвигаемые Виландом и Шортом, не согласуются ни с Библией, ни с адвентистской историей. Наиболее достоверная трактовка вести Джоунса и Ваггонера 1888 года прозвучала из уст Елены Уайт. С ее точки зрения, Джоунс и Ваггонер совместили адвентистские взгляды на Закон Божий в контексте Книги Откровение с евангельским акцентом на спасении во Христе. Таким образом, они объединили закон и Евангелие, заповеди Божьи и веру в Иисуса, о которых говорится в вести третьего ангела из Откр. 14:12. (Более подробно о вопросах, связанных с сессией ГК 1888 года, см. мои книги Angry Saints (1989) и A User–Friendly Guide to the 1888 Message (1998)).

Направление третье: роль и авторитет Елены Уайт

Третий вектор, приведший к разделению в адвентистской среде во второй половине двадцатого века, был связан с ролью и авторитетом Елены Уайт. Разногласия по этому вопросу и раньше всплывали на поверхность — например, в сопоставлении реалий, открыто обсуждавшихся на библейской конференции 1919 года, с общепринятой адвентистской теорией и практикой. В течение нескольких десятилетий после смерти Е. Уайт в 1915 году в адвентизме стала проявляться и, что немаловажно, усугубляться тенденция к выстраиванию адвентистского богословия вокруг ее трудов, а также к созданию мифологии вокруг ее жизни и служения. Так, самое широкое хождение получили взгляды, согласно которым она, опередив свою эпоху на сотню лет, давала уникальные, непогрешимые, вдохновленные слово в слово советы, так же, как и вера в то, что все ее мысли и изложенные ею факты были ниспосланы ей непосредственно через небесное откровение. Кроме того, первые две трети двадцатого столетия большинство адвентистов были убеждены, что труды Елены Уайт следует воспринимать как Божественный комментарий на Библию. Что касается использования ее трудов, многие адвентисты стали поступать вопреки ее же собственному совету, превращая «меньший свет» в «свет больший» ( Литературный евангелизм, с. 125).

Эти тенденции были самым серьезным образом пересмотрены в 1970–х и 1980–х годах. С тех пор ее роль в адвентизме, ее уникальность, инспирация, авторитет и соотношение с Библией и библейским вероучением продолжают оставаться в центре внутрицерковной дискуссии. Что интересно: все эти вопросы были разрешены еще в 1840–х, 1880–х и 1890–х годах, они были рассмотрены на библейской конференции 1919 года, но адвентизм по большому счету забыл свою историю в этой ее части и те ответы, которые были найдены немало потрудившимися над этим прежними церковными лидерами. В результате в последнюю треть двадцатого века на повестке дня снова появились старые вопросы и началось новое их обсуждение.

К этому времени в Церкви появилось новое поколение высокообразованных богословов и историков, у которых хватало знаний и навыков, чтобы проанализировать разнообразные воззрения и мнения, распространившиеся в адвентистской среде с 20–х годов прошлого века. В конечном итоге это позволило утвердить церковные представления о служении Елены Уайт на более прочном основании, но процесс этот оказался болезненным для Церкви и многих ее членов.

Начало дискуссии было положено в 1970 году, когда в Spectrum (независимом адвентистском журнале) была опубликована статья, посвященная Елене Уайт, с призывом заново изучить труды Елены Уайт, чтобы выявить ее взаимоотношения с другими авторами, а также социальный и интеллектуальный контекст, в котором она писала. В течение следующих нескольких лет в Spectrum появился целый ряд статей, где указывалось, что Елена Уайт заимствовала материалы у других авторов. В этих статьях утверждалось, что наиболее широко этот прием используется в ее исторических трудах. Подобного рода заимствования не вызывали особого удивления у адвентистов девятнадцатого века, привыкших видеть рекламу книг, к которым она обращалась, в Ревью энд Геральд и потому имевших возможность увидеть в них соответствующие параллели, но они стали настоящим ударом для нового поколения членов Церкви, воспитанных на мифе об ее уникальности и пребывавших в убеждении; что все написанное пророком исходит непосредственно от Бога через откровение свыше. Конечно, внимательные читатели не могли не заметить, что в ее предисловии к Великой борьбе есть несколько слов о том, что она пользовалась чужими трудами при написании этой книги, но большинство скорее всего не задумывалось, в чем их истинный смысл. Да и в самом предисловии ничего не говорится о том, насколько широко они использовались. В любом случае обнаруженные в процессе исторических изысканий факты стали угрожать не только мифологии, возникшей вокруг Елены Уайт, но и авторитету, которым она пользовалась в Церкви.

Следующая стадия в ходе новых исследований трудов Елены Уайт наступила в 1976 году, когда Рональд Л. Намберс опубликовал книгу под названием Prophetess of Health, В ней Намберс утверждал, что она не только вполне сообразовывала свои мысли о санитарной реформе с медицинскими знаниями того времени, но и заимствовала свои идеи у современников, занимавшихся пропагандой здорового образа жизни. Попечители литературного наследия Елены Г. Уайт не замедлили с ответом и в том же году выпустили книгу A Critique of the Book Prophetess of Health. В этом издании был дан последовательный, глава за главой, анализ выстроенной Намберсом аргументации. Было показано, что упомянутый автор не принял во внимание ряд важных свидетельств и время от времени неверно истолковывал ее высказывания по тем или иным существенным вопросам. Кроме того, в Critique высказывалась озабоченность «атмосферой цинизма», которой была пропитана вся книга Намберса (см. с. 11).

После 1976 года изыскания, связанные с Еленой Уайт и ее трудами, продолжились. Одно из таких исследований было предпринято адвентистским пастором Уолтером Ри. По его итогам пастор Ри пришел к выводу о том, что Елена Уайт широко использовала заимствования из чужих произведений в таких книгах, как Желание веков и Патриархи и пророки. В ответ на его утверждения Нил Вильсон, президент Генеральной Конференции, назначил комиссию для встречи с Ри и для изучения представленных им данных. Хотя некоторые члены комиссии посчитали, что исследованию, проведенному Ри, недостает научной точности, комиссия в