Лена долго вникала в громкую речь Девидеева, потом строго спросила у женщины:

— Почему без корзинки?

— Мне вот только хлебушек, — ответила та очень тихо.

— Все равно корзинку надо брать.

— Нет, пусть объяснит, зачем она нюхала помидоры и яблоки. Купи, а потом дома обнюхивай, наслаждайся.

— Я же в перчатках, — извинялась незнакомка.

— На носу у тебя их нет! Я может теперь никогда не подойду к тем лоткам, где ты прошлась, — орал Девидеев.

Хозяйка Лена вдруг вступилась за покупательницу.

— Может человек дегустирует, сомелье — есть такое ремесло.

— Ну, противно же, — не сдавался Девидеев. — Она их будто надкусывала.

В ругань вмешалась сердобольная женщина.

— Она же ничего не украла. Нюхала, подумаешь…

— Да! Это не запрещено! — сказала хозяйка Лена и удалилась.

Женщина, жертва Девидеевского налета, быстро пошла к кассе, прижимая к сердцу половинку ржаного. Было видно, что она была сильно напугана выпадом против себя.

— Еще и в перчатках, может заразная какая, — не унимался Девидеев.

Он окончательно расстроился, поставил в угол свою тележку с продуктами, не стал больше ничего покупать, а вышел на улицу.

Впереди него мелькнула знакомая длинная юбка, и ему почему-то захотелось догнать её.

Он и догнал. Женщина шла и жевала горбушку только что купленного хлеба.

Девидееву вдруг пришла в голову обыкновенная мысль, что женщина эта просто голодна и не может позволить купить ничего, кроме хлеба.

Ему стало неловко, он притормозил скорый свой шаг, пока не отстал совсем.

“И что я завелся так“, — думалось ему. — “Ну, подышал человек осенним урожаем. Бывает так, что не купить”.

Но Девидеева задел не этот факт безденежья незнакомки, а то, как она смогла извлечь из этого удовольствие.

Девидеев вспомнил о брошенной в магазине своей тележке, в которой остались и помидоры, и яблоки, и ему стало как-то не по себе. Он все всегда покупал по строгому списку жены. И думалось ему, как он придет домой без продуктов, и как сможет объяснить супруге своей их отсутствие. Она — женщина суровая, простая, и таких слов как “сомелье” не знает.

Ему вдруг вспомнилось необъяснимое наслаждение на лице незнакомки, выражение которого было таким, что обладательница его жила какую-то виноватую жизнь. Но она будто вкушала от чего-то такого, чего Девидеев постигнуть никак не мог.

Он вернулся в магазин. Тележка его стояла сироткой там, где он ее бросил от досады.

Девидов взялся за еще теплую ручку её, и вздохнув, достал список с поручениями от жены.

Он быстро стал бросать в тележку нужную ему снедь. Побросав это в глубокое её чрево, приступил к кассе.

Там к нему неожиданно подошла хозяйка магазина — Лена.

Она извинилась за скандал и вдруг доверчиво сообщила ему, что ненормальных в городе — тьма. А чтобы он не обижался на всяких психов, в виде бонуса подарила ему банку бельгийского пива.

— Всегда ждем вас, в нашем магазине, — улыбнулась она красивой улыбкой.

Девидеев видел, как она подошла к охраннику и стала что-то говорить ему. И было видно, что она ему выговаривала свое недовольство. И Девидеев почему-то очень пожалел странную незнакомку, которая ввела его в некоторое недоумение. Он вспомнил, как груб был с ней. И с чего ему вздумалось делать кому-то замечания? Учился бы лучше тоже просто вкушать. Он, посмотрел на подаренную ему банку любимого пива и сказал “спасибо” хозяйке Лене, проходя мимо нее на выходе.

А заодно бросил в урну список жены, потому что пиво в него не было включено. Надо было придумать, куда его спрятать, иначе дома будет скандал.

А скандалов Девидеев в доме своем очень не любил и боялся.

Джинсовая тетрадь,

12 октября 2022

Меловой круг

Он уходил каждый раз осенью. Резко и навсегда. Что-то с ним случалось по осени. Его накрывало состояние какой-то безрукавной свободы. Он быстро кидал свои вещи в сумку и бежал из очередного дома, от женщины, с которой жил. Жил мило и ладно. И ничего не намекало на этот осенний разрыв. Женька хватал сумку и бежал вместе с холодным ветром, гнавшим жухлую листву. Он не оставлял никаких записок, считая это безмерной пошлостью, не выяснял отношений. Его уход был похож на паническое бегство. Он так и говорил себе: “Я побежал”. И бежал.

Евгений был уже не совсем молодым человеком, с чуть заметным животиком, но выглядел он статным, потому как был очень высокого роста. С деньгами Евгений жил в сильном ладу, они всегда были при нем. Был у него даже собственный дом где-то в пригороде. Но Евгений навещал его не часто и жил там между очередными блудными своими связями. Как-то создать семью ему хотелось не шибко. Он думал, что выбирает, ищет ту единственную. Не нашлась.

Женя вышел на вечерний проспект. Здесь было шумно от машин и очень светло от нарядных рекламных огней, и ярких витрин.

Женёк шел и думал, что сейчас зайдет в ближайшую гостиницу и снимет там на недельку хороший номер, потом спустится в ресторан поужинать. А там — как уж получится. Он любил полагаться на случай.

В ближайшем отеле не оказалось свободных мест, туристы всё ещё закупоривали собой свободное передвижение местных жителей, и Женя был слегка раздражен этим обстоятельством, нажал “поиск” в телефоне. И вышел на улицу.

Тут он неожиданно уперся в стайку молодежи, которые стояли и так жизнеутвердительно смеялись, что Женя притормозил слегка свой бег и прислушался, и присмотрелся к девицам.

Они были высокими очень и изящными. В каких-то роскошных свободных одеждах. И главное, что поразило Евгения — их полное отсутствие. Они стояли на тротуаре, их можно было наблюдать, но их не было, ни на этой улице, ни в этом городе. Это были какие-то инопланетяне. Их присутствие на этой земле ничем не подтверждалось.

Больше всего Женька ценил в людях, особенно в женщинах, таинственность. А здесь всё было окутано дождем этой самой таинственности. Она выхватывала эту стайку, будто фарами автомобиля, из обыденности.

Одна из девушек была похожа на балерину. Шея её была какой-то бесконечной, а легкий шарф на ней, только подчеркивал красоту этой роскошной части тела.

Евгений подумал, не примкнуть ли ему к этой нездешней компании. Но он сразу понял, что этого делать не стоит: он вдруг ощутил себя тяжелым чемоданом, полным какого-то старья ненужных связей и заношенных рубашек. Его два высших образования превратились в пустячную ненужность. И ему явно увиделся четкий белый меловой круг, начерченный на тротуаре