Вскоре поступила информация, что заканчиваются растворы для внутривенного вливания. Однако ничего хитрого в их производстве нет, дистиллированная вода и поваренная соль, главное — правильно рассчитать пропорции.

Несколько человек были определены на их изготовление, но капельницы лишь помогали отсрочить смерть. Самого метода лечения пока отыскать так и не удавалось.

На пятый день в лазарете освободилось ещё сорок восемь коек. Тела похоронили за пределами стен, где когда-то, ещё до катастрофы, располагалось городское кладбище. За всё время нашего здесь пребывания оно неслабо разрослось. Люди периодически умирали, однако такими темпами скоро и лопату в руках держать станет не́кому.

К концу недели с температурой упал первый медработник, а это уже очень серьёзная угроза, притом всему городу. Наверное, более важной профессии сейчас и не существует. Много чему можно научиться в жизни, но лечить других — это, скорее, призвание. Да и самоучка здесь не прокатит, слишком много разных факторов, а любая ошибка способна стать фатальной. Потому именно врачей мы оберегали пуще всех. Это единственные люди в городе, чей паёк не урезали ни на грамм.

Но вместе с тем произошло и первое положительное событие: трое больных, хоть и медленно, но пошли на поправку. Это событие восприняли как чудо и оставшиеся на ногах медики тут же набросились на них с вопросами.

А город словно вымер. Страх перед болезнью разогнал людей по домам, из которых они просто отказывались выходить. Напряжение росло с каждым днём, и общество грозило взорваться в любую секунду. Дело дошло до того, что люди самостоятельно принялись делиться и ограждать себя от больных. Несколько вспышек агрессии уже имели место. А учитывая то, что все до единого были вооружены, так и до убийства ситуацию довести недолго.

Как бы того ни хотелось, но пришлось вмешиваться и принимать меры. Теперь людей делили уже намеренно и, можно сказать, на государственном уровне. Подключили военных под руководством Бориса Николаевича. Отныне они патрулировали улицы, до кучи ввели комендантский час, но положение с каждым днём становилось всё хуже.

Централизованное питание пришлось переводить на другую схему. Те же военные, одетые по всем правилам защиты, разносили кухню по домам. Оставляли котелки в подъездах, а там уже назначенный комендант, распределял пайки.

Само собой, что позитивного настроения людям это не принесло. Недовольство начинало расти и набирать обороты.

А трупы всё прибывали. За последние пять дней мы похоронили уже более трёх сотен человек и, казалось, этому не будет конца. И самое поганое, что решения всё ещё не нашлось, а на ногах остался последний работник медицины.

Нет, в плане ухода за больными людей хватало. Помогали близкие, друзья, соседи, в общем, добровольцы нашлись. Однако большая часть населения предпочитала закрыться по домам и всячески прекратить общение с внешним миром.

Нас изолировали уже на третий день, я имею в виду руководящий состав. На фоне происходящего это выглядело наиболее худшим решением. Мы ругались, угрожали, однажды я едва не применил силу, но Толе с Митяем было плевать. Нас просто заперли дома и никуда не выпускали, под видом заботы о здоровье.

Все аргументы о том, что людям нужна поддержка, отметались в сторону.

— Ваши жизни важнее всех остальных, — в очередной раз парировал мои аргументы Толя. — Это как в самолёте, вначале позаботься о собственном кислороде, а затем думай о ребёнке. И по фигу, что в общепринятых нормах это нелогично.

Пришлось согласиться с доводами, в конце-то концов, не убивать же их теперь за заботу. Да и решения это принимать никак не мешало. О ситуации докладывали регулярно, порой даже чаще, чем требовалось. Вот только сделать мы всё равно ничего не могли, ну разве что повлияли на устранение беспорядков.

В это самое время под контролем продолжал находиться Хизмэй. И странность его поведения в очередной раз подтвердилась.

Александр Потный, в прошлом работник ФСБ, обученный, высококлассный специалист. Во время очередной операции получил тяжёлое ранение и едва остался жив. Ни одна любящая женщина не станет терпеть подобное, вот и его жена поступила точно так же.

Получив жёсткий ультиматум, он был вынужден подать рапорт об отставке, ну а Толя по старой дружбе предложил ему место в ЧОП и довольно серьёзную зарплату. По совместительству они занимались и частными расследованиями, ведь деньги не пахнут, а связи и опыт позволяют, так почему нет?

Так Потный заполучил под управление отдел расследований и показал себя с самой наилучшей стороны. Потому в его компетенции не сомневался ни я, ни уж тем более сам Толя, который знал о его способностях наверняка.

Однако на третий день слежки мы получили совершенно странное, неожиданное от него сообщение: «Я потерял клиента». Можно было ожидать всего чего угодно, вплоть до того, что его «спалили», но как…?

Как в нашем малюсеньком обществе, можно потерять самую заметную фигуру, на этот вопрос не смог ответить даже Саня.

Впервые мы крепко призадумались. Монах, который с лёгкостью сбросил со следа профессионала? Да ну, такого просто в природе не существует. Вывод напрашивался сам собой: этот человек профи, но к какой конкретно конторе имеет отношение, остаётся только гадать.

Вопросов стало ещё больше, когда Саня через пару дней повторно потерял Хизмэя из виду. И с этими событиями странным образом совпала вспышка заболеваний. В случайности я не верил от слова «совсем», но у нас не было ни единого доказательства о его причастности. Только догадки и предположения, а на их основе нельзя взять и завернуть ему ласты при всех, как бы нам того ни хотелось. Слишком значимой стала его фигура в нашем городе, следовательно, действовать придётся гораздо тоньше.

К тому же это действительно могло быть совпадением, шансы, конечно, невелики, но тем не менее совсем их исключать тоже неправильно. В итоге просто продолжили слежку и сбор информации. Последней, к слову, не прибавилось ни на грамм. Мы по-прежнему не имели ни малейшего понятия о том, кто такой этот Хизмэй, на кого работает и какие цели преследует.

Тем временем вирус распространялся, всячески отвлекая внимание на себя. И на какое-то время пришлось убрать из повестки дня Хизмэя, чтобы заняться действительно важной проблемой.

Следующим событием, выбившим почву из-под моих ног, стала Вика. Примерно к десятому дню распространения заразы, она почувствовала слабость. Уже к вечеру температура взлетела до отметки в тридцать девять градусов, а впереди меня ожидала долгая, полная нервов и переживаний бессонная ночь. Смысла держать нас в карантине больше не было.

Однако я чувствовал себя совершенно нормально. Никаких симптомов, никакого недомогания, словно зараза избегала контактов со мной.

Я не отходил от любимой ни на шаг, самостоятельно менял капельницы, выносил утку, подмывал и подтирал. Несмотря на все её попытки сопротивляться и бубнить на меня. Да, это неприятно, местами даже противно, но она моя девочка. Я обещал ей заботу, а именно в такие моменты и проявляется искренность отношений. Красоту любить легко, а ты попробуй полюбить уродство.

Вика очень переживала, что я больше не смогу смотреть на неё как прежде. Глупая девочка, хотя её можно понять — в такие моменты нам неприятно обоим. Но несмотря на все её опасения, никакого отвращения я к ней не испытывал. А вот переживал просто невыносимо.

Медицина всё ещё не давала никаких ответов. Люди умирали, состояние Вики ухудшалось, а я бесился из-за собственной беспомощности. Дважды ругался с Толей и приказывал притащить ко мне этого ублюдка Хизмэя, но каждый раз понимал, что это не решит ровным счётом ничего. Доказательств нет и надавить нам на монаха нечем.

Тем временем из лазарета выписали первых выздоровевших пациентов. Медики так и не смогли понять чуда их исцеления, но помимо них на поправку шли ещё несколько человек. Процент не сильно большой, однако стала прослеживаться некая закономерность. Её не брали во внимание работники медицины, зато почти сразу заметил Толя.

Это стало поводом второго срыва