Бободжон-ота кипел от ярости, ему казалось, что на коже его вспухают горячие волдыри. В прежние времена, когда здешние аулы и кишлаки полны были воинами ислама, уж он бы знал, как обойтись с непрошеными гостями. Но сейчас – что он может? Только яриться. Эх, ему бы сейчас одного моджахеда, пусть и самого захудалого, но с ружьем. Уж он бы знал, что ему сказать и куда направить…

Бободжон-ота молился так истово, что Всевышний услышал мольбы несчастного и послал ему избавителя. Совсем рядом в ночи раздался легкий перестук лошадиных копыт, и возле ворот остановился смутный силуэт. Хозяин напрасно вглядывался в темноту, пытаясь по неясным очертаниям отгадать, кто же припожаловал к нему в этот раз. Всадник стоял недвижно, как будто не мог разглядеть хозяина во тьме и ждал, чтобы он первым обнаружил свое присутствие.

– Ассалóму алейкум, хозяин! – наконец негромко проговорил пришелец.

– Ваалéйкум ассалóм! – Бободжон-ота понял, что прятаться дальше нет смысла, отделился от стены и подошел к воротам.

Лицо всадника затеняла папаха, так что разглядеть его было нельзя, но Бободжон-ота полагался на голос: властный, сильный, и в то же время осторожный – было ясно, что говорит с ним человек, находящийся с советской властью не в ладах.

– Примешь гостя? – все так же осторожно и в то же время решительно спросил всадник.

– С радостью бы принял, но боюсь, убогая моя хижина столько людей не вместит. У меня уже двое под крышей.

– Вот как, – сказал всадник, который, судя по голосу, не очень-то поверил хозяину. – Где же их лошади?

Бободжон-ота отвечал, что лошадей нет, пришли пешком. Называют себя учителями. Один по виду важный господин, другой, косоглазый, желтый, его помощник.

– Косоглазый, говоришь? – ночной гость спешился, толкнул ворота. – А первый как выглядит? Седой, с черными бровями, худой, но крепкий?

Бободжон-ота хотел ответить, что именно так оно и есть, но осекся. Лунный свет упал на физиономию незнакомца, и хозяин ахнул: это же знаменитый курбаши Кадыр-Палван!

Кадыр-Палван прижал палец к губам, прошептал быстро: да, да, я это, я. Потом одними глазами спросил, где гости. Бободжон-ота так же молча знаками показал, как пройти к комнате гостей. Кадыр-Палван быстро и бесшумно, как тень, двинулся к дому. Хозяин ошалело смотрел ему вслед. Он вдруг вспомнил, что прошел слух, будто Кадыр-Палвана убили в каком-то ауле во время состязания пехлеванов, красные убили. Неужели только слух? Как бы то ни было, для него появление курбаши было чистой радостью. Сейчас воин ислама покажет этим неверным, почем фунт лиха. Вот только зачем он винтовку с собой не взял, как он их убьет – неужели голыми руками?

Тут, однако, Бободжон-ота вспомнил, что у моджахеда с собой наверняка есть пистолет, и успокоился. С пистолетом даже надежнее – меньше шума. Бободжон-ота не боялся, что его обвинят в убийстве. Кони оставляют следы на земле, и очень легко будет доказать, что к его дому ночью подъехал неизвестный, спешился, вошел в дом и застрелил обоих. А он, хозяин, очень крепко спал в соседней комнате и даже не проснулся. Или проснулся, но так и не понял со сна, что это там щелкнуло, и снова заснул. Главное, еще два богомерзких шайтана будут стерты с лица земли и отправлены обратно в ад.

На всякий случай Бободжон-ота взял серого скакуна под уздцы и завел во двор: не нужно, чтобы о визите ночного гостя узнали раньше времени. Он стоял, похлопывал коня по крупу, а сам все ждал, когда же раздадутся приглушенные выстрелы. В доме, однако, было тихо…

Тем временем Загорский и Ганцзалин продолжали угощаться урюком и попивать чай. Вдруг за дверью чуть слышно скрипнула половица. Ганцзалин, у которого слух был острее, чем у хозяина, насторожился и поднял палец вверх. В ту же секунду в руках у Нестора Васильевича и его помощника словно по волшебству возникли револьверы. Спустя миг они раскатились по разным углам комнаты и взяли дверь на мушку.

В доме стояла мертвая тишина, но Загорского нельзя было обмануть. Он чувствовал присутствие чужого почти так же ясно, как если бы касался его рукой. Чужой, впрочем, затаился и не выдавал себя ни единым звуком. Ожидание становилось гнетущим.

– Кто там? – сказал Нестор Васильевич. – Так и будешь прятаться за дверью?

Голос, который раздался в ответ, заставил их вздрогнуть.

– Не стреляйте, – сказал голос. – Есть разговор.

Загорский и Ганцзалин обменялись быстрыми взглядами.

– Не может быть, – чуть слышно прошептал китаец.

Нестор Васильевич только плечами пожал в ответ.

– Ладно, заходите, – сказал он.

Спустя несколько секунд в проеме двери обозначился знакомый силуэт. На них, моргая глазами, глядел Кадыр-Палван.

– Пистолет на пол, – велел Загорский.

Гость с того света наклонился и осторожно положил оружие на пол. Нестор Васильевич велел толкнуть его ногой по направлению к ним. Кадыр-Палван выполнил и этот приказ.

– Хорошо, – сказал Нестор Васильевич. – Учитывая, что, во-первых, у вас может быть еще оружие, и, во-вторых, за дверями могут ждать ваши сообщники, мы свои револьверы убирать не будем. А теперь прошу садиться и разделить с нами наше вечернее чаепитие.

Кадыр-Палван кивнул и осторожно сел по-турецки напротив Загорского. Посмотрел на него настороженно. Повинуясь взгляду Загорского, Ганцзалин ополоснул пиалу хозяина и налил туда свежего чаю.

– Знаете, а я ведь сразу понял, что вы никакой не англичанин, – сказал Кадыр-Палван, осторожно отпивая чаю из своей пиалы. – Только не понимал, зачем вам этот маскарад. Зато теперь знаю. Вы вместе с шейхом и его учеником гонитесь за Кораном Усмана.

– Откуда вам известно о шейхе?

– Зафарбек рассказал, – легкая улыбка тронула губы басмача.

Нестор Васильевич помрачнел.

– Надеюсь, вы его не…

– Конечно нет, – Кадыр-Палван протестующе поднял руки. – Я не тронул мальчишку. Или вы считаете меня зверем?

Загорский отвечал, что примерно так он и считает, но сейчас это не важно. Гораздо интереснее, каким образом храброму курбаши удалось вернуться с того света. Если память ему не изменяет, Кадыр-Палван был убит меткой пулей наставника Хидра.

– Почти убит, – кивнул собеседник. – Почти…

Он распахнул чапан на груди (Ганцзалин на всякий случай чуть приподнял ствол нагана), снял с шеи какой-то предмет и протянул его Загорскому. Тот осторожно взял предмет в руки. Это оказалась мятая серебряная ладанка в виде небольшого ковчежца.

– Вот эта вещь спасла меня, – с благоговением в голосе сказал курбаши. – Она стала рукой Аллаха, и рука эта отвела смерть.

Загорский с удивлением разглядывал ладанку, в которую, очевидно, попала пуля. Откуда у мусульманина православная ладанка?

– Ее подарила мне моя кормилица, когда я был еще маленький, – сказал Кадыр-Палван. – Эта женщина спасла меня от голодной смерти, и я поклялся в память о ней носить эту вещь до последнего часа. Здесь нет никакого противоречия исламу, поскольку ваш Иисус, которого мы зовем Исá – тоже пророк Аллаха и почитается у нас очень высоко.