Я вскочила, схватила сумку, сорвала со спинки пальто.

– Прорыв? – подняла на меня глаза Оксана.

Я бросила уже в дверях:

– Вроде.

– Удачи! – крикнула она.

Трамвай катился медленно. Стоял на каждом светофоре. Я беспокойно прижимала лоб к стеклу: что же это сегодня такое?

Прохожие еле ползли. Норовили перегородить тротуар – да сговорились они все сегодня?! – стараясь заглянуть, что там случилось, почему стоим? Ах, опять светофор! Да твою ж мать… Да…

Я бежала, сумка хлопала меня по боку.

Открыла дверь своим ключом. В дезинфекционном боксе мне хотелось врезать ногой по стенам. Никто не вышел на писк зуммера. Никто не прижимался носом с другой стороны. Сердце уже прыгало как бешеное. Наконец двери с шипением открылись.

– Лео!

Я заглянула в спальню, в кухню. Уже зная, что квартира тиха. Пуста.

– Лео?!

Зашлепали шаги.

Слава богу! Сразу нахлынуло облегчение, стремительное и резкое. Будто окатили холодной водой. Я была готова убить Лео и обнять, зарыдать и заорать на него матом.

– Господи ты боже мой! – Я обернулась, чтобы спросить: какого черта он на уши поставил Руди, а Руди – меня?!

И остолбенела.

– Извините, они просто еще не поменяли фотографию в профиле и имя на двери, – смутился невысокий брюнет с тонкими чертами. – Вы – Ариадна, – кокетливо улыбнулся он. – Вы и две другие дамы пока прикреплены к моему клиентскому листу.

Протянул узкую изящную ладонь:

– Я – Саша. Вы можете воспользоваться тремя месяцами пробного периода. Ваша скидка составит тридцать процентов.

Волосы у Саши вились кольцами. Кожа была оливкового цвета. Пол подо мной качался.

– Если наши отношения не сложатся, вы поймете, что я не подхожу вам, а я пойму, что вы не подходите мне, что ж, бывает… то вам вернут депозит.

У него были пухлые губы и мягкая улыбка.

Он не сделал мне ничего плохого, этот Саша, напомнила я себе. Кашлянула в кулак:

– А где Лео?

Саша пожал плечами. Неширокими, но красиво и рельефно прорисованными.

– Он дисквалифицирован. Мне так жаль.

– За что? – изумилась я. – Где он?

– Не знаю. Вероятно, вам ответят в службе по работе с клиентами.

– Спасибо, Саша.

– Принести вам компьютер? На большом экране удобнее. – Саша был профессионально мил и услужлив. Какого черта я буду портить ему первый рабочий день?

– Вы правы. Большое спасибо.

Он похлопал меня по плечу:

– Садитесь в кресло. Так вам будет комфортнее. Принести вам воды? Чаю?

– Нет, спасибо.

Он кивнул с улыбкой.

Сайт конкубината предложил мне найти ответ среди «Часто задаваемых вопросов». Я его не нашла. Потом – заполнить форму. Я ее отправила. Все это время Саша деликатно наблюдал за мной на расстоянии. Время шло. Баллы капали. Он не возражал. В конце концов, кто знает: вдруг мы друг другу подойдем. Постоянные клиентки лучше, чем череда случайных. Мужчины ценят стабильность.

– Ничего? – сочувственно спросил.

– Какой-то бред.

– А номер телефона есть? Обычно в самом низу бывает, – посоветовал он.

Я прокрутила экран. Кивнула Саше. Он мягко улыбнулся:

– Выйду, чтобы вам не мешать? Или вы хотели бы, чтобы я был поблизости?

– Нет-нет. Ничего. Я поговорю сама. Еще раз спасибо за вашу помощь.

– Мне страшно неловко, что ситуация доставила вам неудобство.

Я выдавила улыбку. Саша ушел в кухню.

Соединилось на удивление быстро. Но не успела я порадоваться, как механический голос сказал:

– Чтобы пополнить баланс, нажмите «один». Чтобы войти в календарь, нажмите «два».

Закипая все сильнее, я дождалась «десяти» – «чтобы перевести баланс одного счета на другой», – и в конце концов робот произнес: «Или нажмите решетку и дождитесь ответа оператора».

Я нажала решетку. Вся подобралась в кресле, готовая к разговору.

Новый механический голос:

– В настоящее время все операторы заняты. Пожалуйста, оставайтесь на линии.

Как вдруг щелкнуло.

Я набрала воздуха, чтобы заговорить.

Но опять услышала механическую речь робота:

– На этой неделе мы знакомим наших клиенток с творчеством великого композитора двадцатого века Софьи Губайдуллиной.

– Да твою мать!.. Как достало все это…

В дверях мелькнуло и пропало встревоженное лицо Саши.

Я от души врезала несколько раз телефоном по мягкому подлокотнику. Все это время он булькал и свиристел какой-то сонатой. В груди моей рос тяжелый горячий шар. Мешал дышать. Кровь стучала в висках, в голове колотили стеклянные молоточки. Я ненавидела музыку этой Губайдуллиной. Покончить с шаром в груди можно было, только врезав телефоном о стену. Чтобы брызги полетели.

Я замахнулась со всей дури, когда услышала в воздухе: «Здравствуйте. Ева. Чем я могу вам помочь?» – и, тяжело дыша, вжала телефон в ухо:

– Здравствуйте, Ева.

И понимая, что совершаю ошибку, большую ошибку, что мне нипочем не доказать, будто все это в интересах дела, что это запросто может стоить увольнения мне самой, совершенно официальным голосом сообщила:

– Меня зовут Ариадна, я из Биологической безопасности.

Через час меня приняли в конкубинате.

18.05

– Спасибо, Кира, что ради меня задержались на работе. Извините, пожалуйста, за доставленное неудобство.

– Что вы! Запросам полиции – исключительный приоритет!

Большинству женщин никогда не случается попасть в это ведомство.

Мой взгляд плавал по бежевым стенам. По серой мебели. Приятно пахло хвоей из открытых окон. Эмоции улеглись. Я чувствовала усталость. Осела в ближайшее кресло.

Кира, невысокая женщина с мальчишеской фигурой, энергично прошла и села за свой стол.

– Я тоже сяду… Итак, чем мы можем вам помочь?

Я изложила дело, стараясь подать все так, будто оно целиком в профессиональной сфере. Вышло так себе.

Но Кира кивала:

– Так-так. Поняла. Свидетель. Конечно, найдем. Секундочку.

Застрекотали клавиши.

– У вас, конечно, есть его персональный номер, – сказала Кира, не отрываясь от экрана.

Я назвала.

– Так-так. – И Кира замолчала.

В окна доносился шум весенней Москвы. Шорох деревьев на ветру, звон птиц, шуршание велосипедов по мостовой.