к берегам Африки, и утром 20-го пришвартовался в алжирском порту Оран. 22 ноября самолет Рузвельта приземлился на каирском аэродроме английских ВВС. Черчилль отправился в путешествие из Плимута на корабле «Ринаун», который утром 21 ноября бросил якорь в Александрии. В Каире состоялись двусторонние англо-американские переговоры, на которых была проведена «сверка часов» перед встречей со Сталиным в Тегеране. 27 ноября в семь часов утра президентский самолет Рузвельта поднялся в воздух и после почти семичасового беспосадочного полета приземлился на тегеранском аэродроме. Американская служба безопасности обеспечила строжайшую секретность – почти никто не встречал президента, не было выстроено почетного караула. Черчилль направился из Каира в Тегеран также на рассвете 27 ноября. В Тегеране его встретили с большей помпой и меньшей степенью безопасности.

Вечером 22 ноября 1943 года Иосиф Сталин, Вячеслав Молотов и Клим Ворошилов отбыли специальным литерным поездом № 501 из Москвы в Баку. Сталин располагался в отдельном бронированном вагоне, весившем более 80 тонн. По пути следования не обошлось без «приключений». На одном из участков пути поезд чуть не попал под налет германских бомбардировщиков. Бакинский историк Э. Гасанов, основываясь на архивных документах, утверждает, что Сталин прибыл на главный железнодорожный вокзал Баку «Сабунчи», где его встретил первый секретарь Азербайджана Багиров, а спустя несколько часов Сталин улетел в Тегеран. В мемуарах А.Е. Голованова, командующего дальней авиацией, иная информация: «В Баку было четыре часа утра, когда мне позвонил начальник оперативного управления НКВД и сообщил, что в пять я должен быть на вокзале. Не успел поезд остановиться, как я прошел в вагон, где кроме Сталина были Ворошилов, Молотов и Берия. Сталин сказал, что имеется в запасе день. В Тегеране нужно быть завтра, поэтому он предлагает мне слетать туда и вечером вернуться обратно, а завтра вместе полетим в Тегеран. Самолеты дошли до Тегерана отлично».

Маршал С.М. Штеменко в книге «Генеральный штаб в годы войны» пишет: «К вечеру приехали в Баку. Я ночевал в поезде. В семь часов утра мы отправились на аэродром. На летном поле стояло несколько самолетов. У одного из них прогуливался командующий ВВС А.А. Новиков и командующий авиацией дальнего действия А.Е. Голованов. У другого самолета я заметил знакомого мне летчика В.Г. Грачева. В восемь часов на аэродром прибыл И.В. Сталин. Новиков доложил ему, что для немедленного вылета подготовлены два самолета: один из них поведет генерал-полковник Голованов, другой – полковник Грачев. Сталин выбрал Грачева. Молотов и Ворошилов последовали за ним».

Сотрудник госбезопасности А. Яшин пишет в «Воспоминаниях»: «Сталин и его свита сразу же проследовали на аэродром, где их уже ждали шесть американских самолетов “Дуглас” С-47. Как в Тегеран, так и обратно вся делегация летела в одном самолете, что, на мой взгляд, было очень опасно. За штурвалом первого самолета был командующий авиацией дальнего действия маршал А. Голованов, а второго – личный пилот Сталина полковник В. Грачев. Когда руководители СССР подходили к первому самолету, у него чихнул мотор. А это, как известно, плохая примета. Сталин развернулся, и все пошли во второй самолет к Грачеву. Полет от Баку до Тегерана продолжался пятьдесят минут. Около полудня 26 ноября “Дуглас” со Сталиным на борту благополучно приземлился в Тегеране».

Участник Великой Отечественной войны В. Свиридов вспоминает: «Сталин прибыл в Тегеран на день раньше открытия конференции. Он прилетел на обыкновенном “кукурузнике” вместе с генералом Штеменко. Я по долгу службы знал, что из Москвы Сталин добрался на санитарном самолете до Красноводска, потом на буксирном пароме по Каспию до иранского порта, а оттуда уж в Тегеран». То есть, по этой версии, Сталина вообще не было в Баку, поскольку до Красноводска можно на самолете добраться и из Сталинграда, затем перелететь в иранский портовый город Энзели, откуда на машине до Тегерана километров сто – сто пятьдесят.

«Сталин был доволен, что американцы поддерживают план операции “Оверлорд”. Генерал Дин писал несколько позже – во время Тегеранской конференции: “Большинство американцев, участвовавших в конференции, впервые встретились со Сталиным. Он произвел на них сильное и благоприятное впечатление, возможно, потому, что поддерживал американскую точку зрения в наших спорах с англичанами. Независимо от этого нельзя было не заметить черты величия в этом человеке…”»

Верт А. Россия в войне 1941–1945.

Генерал Дин был, по словам Верта, очень удивлен знаниями советского Верховного деталей военного дела: «…он поразительно сведущ в таких вопросах, как тактико-технические свойства различных видов оружия, конструктивные особенности самолетов, советская методика боевых действий и даже незначительные тактические приемы».

Тем временем советник Наркомата иностранных дел Бережков вместе с экспертом по ближневосточным проблемам профессором Миллером вылетели из Внуково через Баку в Тегеран. Там в тот период обитало немало состоятельных европейцев, искавших спасения от войны, и их жизнь была сравнительно благополучной. Впрочем, для участников конференции в этом обилии беженцев все-таки могла таиться опасность.

Переводчик Сталина указывал и на то, что немцам удалось заранее создать в Иране свою агентурную сеть и сохранить ее после того, как туда вошли советские и английские войска. «Ею руководили опытные офицеры секретной службы. Один из них, Шульце-Хольтус, занимая пост германского генерального консула в Тавризе, в действительности был резидентом “абвера” (военной разведки). Когда правительство Ирана приняло решение о высылке из страны представителей гитлеровской Германии, Шульце-Хольтус не репатриировался вместе с другими немецким дипломатами. Он скрылся и на протяжении нескольких лет жил на нелегальном положении.

Отрастив бороду, покрасив её хной и напялив одежду муллы, Шульце-Хольтус рыскал по стране, вербуя агентов в среде местных реакционеров. Летом 1943 года, когда Шульце-Хольтус обосновался у кашкайских племён в районе Исфагани, к нему была сброшена группа парашютистов с радиопередатчиком, что позволило Шульце-Хольтусу установить двустороннюю радиосвязь с Берлином. Это были люди из специальной школы Отто Скорцени. Они привезли с собой большое количество оружия, взрывчатку и золотые слитки для подкупа местной агентуры.

Шульце-Хольтус поддерживал также контакт с тайным гестаповским резидентом, орудовавшим в районе Тегерана. Это был некий Майер из СД. Уйдя в подполье одновременно с Шульце-Хольтусом, Майер в течение трёх месяцев скрывался на армянском кладбище в Тегеране: преобразился в иранского батрака и работал могильщиком. Потом, развернув полную шпионскую сеть, Майер подстрекал кочевые племена Ирана к восстаниям против центрального правительства, организовывал диверсии и акты саботажа. Он поддерживал радиосвязь с Берлином, и незадолго до Тегеранской конференции к нему, в район иранской столицы, были сброшены шесть парашютистов-диверсантов».

Валентин Михайлович отмечает, что озабоченность советских спецслужб по поводу присутствия в Тегеране среди множества европейских беженцев «десятков нацистских агентов» разделял и представитель американской секретной службы