Шрифт:
Закладка:
Я вздохнула.
– Какой ты временами мудрый… сразу видно, что общался и со жрецами, и с верующими, и с теми, кто, наоборот, не верит ни в черта, ни в бога. Мне вот целый год потребовался, чтобы начать хоть что-то понимать. А ты – р-раз, и сказал то, до чего я уже дошла, но пока еще для себя не озвучила.
– А ты в Аллара веришь? – неожиданно спросил Хас.
Я пожала плечами.
– Не знаю. Год назад сказала бы, что точно нет. Полгода назад уже бы засомневалась. А сейчас… честное слово, не знаю.
– Ты придешь к пониманию, – поразительно уверенно сказал Родан, ничуть не огорчившись. – Когда-нибудь сама придешь и сама выберешь свой путь.
– Угу. Если меня не поторопят.
– Боги не торопятся, Гайдэ, – вдруг усмехнулся он какой-то странной, совсем не свойственной ему усмешкой. – Боги лишь выбирают наилучший момент для осуществления своих планов. А уж как ты в них впишешься – лишь от тебя зависит. И станешь ли ты их орудием – тоже.
Я вздохнула.
– В том-то все и дело, Род: не хочу я быть ничьим орудием. Не хочу становиться марионеткой. Ни Аллара, ни Айда, ни даже Лойна… если он, конечно, еще жив и хоть что-то помнит.
– Тогда что же ты хочешь?
– Понятия не имею. На данный момент, пожалуй, только одного – чтобы меня наконец оставили в покое.
Хас странно покосился и послушно замолчал, а потом с сожалением посмотрел на мои короткие волосы и с еще большим сожалением тронул светлую прядь.
– И не жалко тебе? Такое богатство и – под нож?
– Отрастут еще, – усмехнулась я, отбирая у него прядку. – И вообще: не о том думаешь, «дедуля». Тебе давно пора спать, а не любоваться собственной «внучкой». Да и покряхтеть бы напоследок не мешало. И покашлять заодно. Чем надрывнее и страшнее, тем лучше. Не забыл еще свои прямые обязанности? Или мое присутствие мешает адекватно мыслить?
Он грустно вздохнул.
– Язва ты, Гайка. Ох и язва же ты стала.
– Жизнь такая, – в том же тоне отозвалась я и наконец отвернулась. – Трудная и гораздая на неприятные шутки. Если не язвить, кажется, что ты ей поддался и готов пойти по тому пути, что уготован. А мне никогда не нравилась предопределенность. И дурацкие штампы не нравились тоже. Понимаешь?
– Нет.
– Это не страшно, – я устало закрыла глаза. – Не все иногда понимается с первого раза. А некоторые вещи вообще лучше не знать и не помнить. Поэтому спи, «дедушка». И пусть тебе приснятся хорошие сны.
Поутру в лагере царило непривычное оживление. Циркачи, ни разу не вспомнив о вчерашнем происшествии, вели себя так, словно бы ничего не произошло – весело переговаривались, бодро жевали холодную кашу, проворно сновали по опушке, собирались, умело сворачивали «палатку». А вот Фантомам внешняя беззаботность давалась на порядок тяжелее – недавний визит Твари и ошеломляющие новости насчет наших неживых «соседей» заставляли их все время оглядываться по сторонам, беспокойно ерзать и по сто раз переспрашивать Лина, задавая одни и те же вопросы.
Впрочем, я их хорошо понимаю – сама полночи не спала, обдумывая неприятные известия. И всю голову сломала, пытаясь убедить себя в том, что поступаю верно. Тогда как они еще по темноте перебрались поближе к нашей повозке (вернее, к оружию, до которого могли теперь дотянуться в любой момент), на всякий случай проверили намертво законопаченное днище, а поутру встретили меня таким тревожным молчанием, что мне стало по-настоящему стыдно.
Боже… как отчаянно они переживали! Как беспокоились, страшась, что не сумеют меня уберечь! За это утро Лок даже в кусты не рискнул отойти надолго! И все время вился у меня в ногах, выражая готовность накинуться на первую же Тварь, посмевшую высунуть наружу голову. Он и за водой со мной пошел! Тяжелое ведро в зубах потащил, чтобы я, если что, не была связана неудобной поклажей! А остальные вообще ходили по пятам как привязанные, неотрывно следя за каждым моим шагом.
Эх, парни, парни…
Забираясь в повозку к девушкам, я тяжело вздохнула.
Вы уж простите меня, парни. Пожалуйста. Не сказать вам о нежити я не могла. Но и повернуть назад без явных признаков угрозы тоже не посмею. Слишком многое поставлено на карту и слишком еще многое остается неясным. Ведь мало выяснить, что Невирон наводнен Тварями-Тенями, мало их увидеть и распознать. Нужно еще понять, как их уничтожить. Если мы планируем что-то делать с Невироном, надо готовиться к тому, что вся эта армия нежити будет выставлена против нас.
Кого «нас»? Честно говоря, пока не знаю – немного страшновато думать на эту тему. Но Фантомы и рейзеры там будут точно. Хасы и орденцы, я полагаю, от них тоже не отстанут. Появится ли возможность привлечь к этому Скарон-Ол, еще неясно, но по некоторым признакам (если, конечно, Алые не соврали), хотя бы на Рубин мы можем рассчитывать. А если братикам удастся привлечь еще какой-нибудь клан…
Нет. Об этом думать пока рано.
Я с сожалением отставила последнюю мысль в сторону – какой смысл гадать, не имея на руках никаких фактов? Что же касается других возможных союзников, то тут, конечно, в первую очередь следует думать о Валлионе. Но если насчет Фаэса я была твердо уверена, что сумею его убедить, то кое-кому другому простых слов будет недостаточно. Тут уже потребуются веские доказательства и достоверные факты, без которых на глаза его величеству Эннару Второму лучше не показываться. Ни Гаю, ни, разумеется, Гайдэ. Особенно Гайдэ, потому что невозможно сказать, как изменилось его отношение ко мне после последнего доклада господина да Миро.
Вдруг, узнав о том, что я – Ишта, он решит, что оно того не стоит? Вдруг моя дерзкая выходка разозлила его слишком сильно? Вдруг он подумает, что мой обман никакому прощению не подлежит? И вдруг уязвленное самолюбие напрочь убьет едва зародившиеся чувства, которые он имел неосторожность мне показать?
Впрочем…
Признаться, я все еще не уверена, что это были именно чувства, а не мимолетное увлечение. Если честно, я вообще ни в чем не уверена. Я в такой растерянности, что просто не знаю, как быть дальше. И боюсь даже представить, что произойдет, если я все-таки рискну показаться ему на глаза.
В последнюю нашу встречу он поразил меня до глубины души, это правда. Эннар Второй вдруг открылся с такой неожиданной стороны, что в это просто не
