Шрифт:
Закладка:
Марас оглядел поляну, бросил гневный взгляд на совсем заснувших сторожей, пнул ближайшего, но тот только что-то невнятно промычал. Суви съежилась. После того как Марас не заснул с остальными, она стала бояться его еще больше. Почему он не спит, как ему это удалось?
Тем временем Марас закрыл глаза, снова взял в руки свой амулет, начал втягивать студеный ночной воздух.
— Мать Зверей, — произнес он вдруг, поднимая голову и оглядывая лес. — Матерь Зверей здесь!
Суви бросила на Мараса изумленный взгляд.
— Я чувствую присутствие великой богини, — продолжал Марас, говоря то ли с девушкой, то ли сам с собой. — Этот, который стрелял, — оборотень, правда?
Суви промолчала.
— Ты должна знать! — с ноткой угрозы произнес изорянин.
— Я лишь служанка царевны…
— Служанка… — Марас поймал ее взгляд. — Станимир послал за нами в погоню своих оборотней? Неужели всего одного? Где другие? Ждут в засаде? Князь лютвягов коварен, но сына Шкая ему не обмануть!
— Я плохо понимаю твою речь! — жалобно отозвалась Суви. — Мне велели занять место царевны. Я повиновалась…
— Почему они спят? — резко спросил Марас. — Кто-то зачаровал их? Ты…
У Суви вся кровь отхлынула от лица. Она приподнялась, словно собираясь кинуться в лес.
— Ты хорошо поешь. Пой.
— Петь? — пролепетала Суви. — Что… петь?
— Пой для Матери Зверей!
— Но… Наш бог — Исварха, Господь Солнце…
— Солнце, — кивнул Марас. — Солнце — хозяин неба. А хозяйка?
«Никакой хозяйки неба нет, это ересь!» — вспомнила Суви одно из заученных начал веры, но прикусила язык. Немного помедлила, вспоминая хоть что-то подходящее, и запела:
— Заря моя, заря вечерняя!
Игра моя, игра веселая!
Вы во саду играйте, девушки,
Играйте во саду у матушки…
Незатейливая песенка полилась над поляной. Суви пела, надеясь, что Марас не настолько хорошо знает язык Аратты, чтобы понять смысл.
— Ступай домой, покличет матушка,
Да я не гляну в ее сторону.
Игра моя ведь не доиграна,
Ведь не допета моя песенка…
Но кажется, главе посольства песня понравилась. Он слушал внимательно, а когда Суви умолкла, склонил голову, будто присоединяясь к молитве.
— Тебя слушал лес, — глухо проговорил он. — Не только я. Кто-то еще. Может быть, Матерь Зверей…
«Надеюсь, что не только ты! — подумала Суви. — Где же Власко?!»
После того как изоряне отбили нападение, ее возлюбленный куда-то исчез. Не сдался же он? Здесь их пятеро — он один… Какая чепуха! Он не бросит ее, он придет…
Словно в ответ на ее мысли, от черных деревьев отделилась тень и через пару шагов превратилась в лютвяжского воина. Это был Власко. Казалось, он плывет в воздухе, словно клок тумана. В руке наготове — поднятая сулица. Он остановился на опушке, озираясь и совершенно не пытаясь укрыться. Марас заметил его первым. Он было схватился за рукоять ножа, но через миг Суви с ужасом увидела, как по лицу изорянина расплывается широкая довольная улыбка.
— Он не видит нас, — подмигнул он Суви. — И не слышит. Мать укрыла нас своим крылом…
Увидев ее изменившееся лицо, сурово шикнул:
— Молчать, не мешать! Я все сделаю сам…
Марас встал и вытащил нож, не сводя взгляда с врага. Власко все еще стоял, оглядываясь по сторонам. Морок, наведенный на поляну, сбивал его с толку; он знал, что находится там, где надо, но видел только пустую прогалину и пытался понять, где заблудился. Изорянский чародей шагнул ему навстречу, занося нож для смертельного удара… И заорал от резкой боли — Суви изо всех сил толкнула котелок с ухой, горячая гуща хлынула Марасу на ноги. Власко вскинул сулицу.
— Я здесь! — пронзительно закричала Суви.
Марас, покачнувшись, ринулся на противника. Но чары уже разрушились; Власко увидел его, поляну, спящих изорян, девушку у костра… И нанес мгновенный удар. Марас захрипел, оседая на землю. Сулица пронзила ему горло. Власко выдернул копье и перевел дух. Суви бросилась к нему, но он ее оттолкнул.
— Где остальные?
— Вон они — спят! — выкрикнула она. — И будут спать долго — я опоила их сонным зельем!
Кивнув, Власко подошел к спящим и одного за другим заколол их.
Суви молча таращила глаза.
— Во имя Твое, Матерь Медейна, — мрачно сказал Власко. — Прими эту кровь, Зимняя Госпожа!
Завершив дело, он воткнул в землю сулицу и сел у огня на то место, где прежде сидел Марас. Суви хотела кинуться ему в объятия, но не смела.
«Я свободна! — подумала она. — Наконец-то мы с Власко вместе! Теперь все будет хорошо…»
Но почему-то она не чувствовала радости — скорее страх. Возможно, потому, что Власко сам не радовался. Он смотрел на нее почти так же холодно и отстраненно, как и на убитых им изорян.
— Надо решить, что делать дальше, — сказал он, помолчав. — Куда идти.
— Конечно домой, в столицу!
— Это твой дом, — напомнил Власко. — А я лютвяг, у нас с арьями война.
Суви смешалась. Вспомнила царевну Аюну, оставшуюся у Станимира, и устыдилась, поняв, что все эти дни думала только о себе и возлюбленном. Конечно, князь царевну не обижает, но почетный плен все равно остается пленом, а долг служанки — быть с госпожой до конца… Выходит, надо вернуться? Но Власко сразу убьют…
Девушка молчала, не зная, что сказать. Молчал и Власко. Мир, прежде казавшийся ему беспредельно огромным, оказался не так уж и велик для предателя. В родных землях он приговорен, и к дривам ему нельзя, а путь в земли изорян он только что закрыл себе сам. В самом деле уйти в Аратту? На службу к Кирану? Власко горько усмехнулся…
— Надо найти молодого государя Аюра! — выпалила вдруг Суви, чьи мысли блуждали сходными путями. — Найти истинного государя и попросить его взять нас под свою руку. Мы расскажем ему о сестре-царевне, мы много знаем о Станимире…
— Если жив твой молодой государь, — буркнул толмач. — Никто даже не знает, где он.
— Господь Исварха направит нас!
Суви ласково положила руку на плечо любимому, но он раздраженно скинул ее ладонь:
— Исварха? Исварха здесь не властен! Там, — Власко указал на высокое черное небо в ледяных гвоздях звезд, — Морана ткет ледяной саван, чтобы накрыть весь мир до солнцеворота. Когтистый Старец удалился под землю, в царство мертвых — да, он охотно нас примет! А здесь, в лесах, пришло волчье время…
«Время Медейны», — мысленно закончил он. Но вслух имя богини произнести не осмелился.
«Теперь тут правит она… И остался еще один выход…»
