так, – поддакнула Люси. – Леди Тьюзди и леди Натали не надели сегодня украшения. Как вы.

– И большинство дам теперь хотят платья попроще, вроде тех, которые вы любите, – вставила Мэри.

– Но это все равно не объясняет, зачем вы сшили мне красное платье.

– Чтобы вы выделялись на их фоне, разумеется, – отозвалась Мэри. – О, леди Америка, если вы в самом деле ему нравитесь, то должны отличаться. Вы были так великодушны к нам, особенно к Люси.

Мы все, как по команде, обернулись на Люси. Она согласно кивнула и добавила:

– Вы… вы такая хорошая, что должны стать принцессой. Из вас выйдет замечательная принцесса.

Я отчаянно пыталась придумать какой-нибудь выход из положения. Оказаться в центре всеобщего внимания для меня было бы самым настоящим кошмаром.

– А если все остальные правы? Вдруг я нравлюсь Максону именно потому, что не лезу из кожи вон, как другие, а вы нарядите меня во что-то подобное и все испортите?

– Каждой девушке необходимо время от времени побыть звездой. К тому же мы знаем принца Максона почти всю его жизнь. Ему понравится, – твердо сказала Энн, и я поняла, что сопротивляться бесполезно.

Я не знала, как объяснить им, что все его записки, все время, которое он со мной проводил, не означали ничего, кроме дружбы. Не могла я открыть им правду – они так радовались! И потом, мне требовалось поддерживать иллюзию, если я хотела остаться во дворце. А я хотела. Мне это было необходимо.

– Ну ладно, давайте примерим, – согласилась я со вздохом.

Люси запрыгала на месте от радости, пока Энн не напомнила ей, что так вести себя неприлично. Я натянула скользкий шелковый наряд, и девушки прямо на мне в нескольких местах прихватили нитками то, что оставалось недошитым. Искусница Мэри принялась укладывать мои волосы то так, то этак, чтобы прикинуть, какая прическа будет лучше смотреться с платьем. Через полчаса я была готова.

Для сегодняшнего специального выпуска декорации установили немного по-иному. Кресла королевской семьи стояли чуть сбоку, как и всегда, а наши сиденья снова разместили напротив. Но на этот раз трибуну сдвинули немного в сторону, чтобы освободить место для двух высоких стульев. На одном из них лежал микрофон; в него нам предстояло говорить во время интервью с Гаврилом. При мысли об этом мне стало муторно.

И разумеется, в глазах у меня немедленно зарябило от платьев всех оттенков синего. Одни были ближе к зеленому, другие к лиловому, но общая тенденция налицо. Дурнота от этого лишь усилилась. Я поймала на себе взгляд Селесты и решила, что буду держаться от нее подальше, пока не настанет время садиться.

Мимо прошли Крисс с Натали. Обе только что в последний раз подправили макияж. Вид у обеих был слегка недовольный, хотя о Натали порой сложно сказать наверняка. Крисс, по крайней мере, немного отличалась от толпы. Платье у нее было такое бледно-голубое, что цвет переходил в белый, словно стекали на пол нежные язычки льда.

– Америка, ты выглядишь потрясающе, – произнесла она тоном, больше напоминающим обвинение, нежели похвалу.

– Спасибо. У тебя просто роскошное платье.

Она провела ладонями по лифу, разглаживая воображаемые складочки.

– Да, мне тоже нравится. – Натали погладила пальцами мой рукав. – Что это за материал? Он будет переливаться в свете софитов.

– Вообще-то, понятия не имею. Нам, Пятеркам, не часто доводится носить такие потрясающие наряды, – пожала я плечами, потом оглядела платье. У меня было по крайней мере еще одно, сшитое из похожего материала, но я не удосужилась узнать, как он называется.

– Америка! – Я вскинула голову и увидела стоящую передо мной Селесту. Она улыбалась. – Можно тебя на минутку? Нужна твоя помощь.

Не дожидаясь ответа, Селеста потащила меня прочь от Крисс с Натали, за плотную голубую штору, служившую в студии задником.

– Снимай платье, – приказала она, принимаясь расстегивать молнию на своем.

– Что?

– Мне нужно твое платье. Раздевайся. Тьфу ты! Проклятый крючок, – выругалась она, пытаясь выпутаться из своего наряда.

– И не подумаю, – отрезала я и двинулась к выходу. Впрочем, далеко мне уйти не удалось, потому что Селеста впилась ногтями в мою руку и дернула обратно.

– Ай! – вскрикнула я, хватаясь за руку. Судя по всему, на коже останутся следы ногтей, но хотя бы не видно крови.

– Заткнись и снимай платье. Живо!

Я выпрямилась с решительным видом, не собираясь сдаваться. Кто-то должен донести до Селесты, что она не центр вселенной.

– Не снимешь сама, стащу с тебя, – холодно процедила она.

– Я тебя не боюсь, Селеста, – скрестив руки на груди, ответила я. – Это платье сшито для меня, и носить его буду я. Когда в следующий раз будешь выбирать одежду, попробуй для разнообразия быть собой, а не мной. Хотя нет, вдруг Максон тогда увидит, какая ты на самом деле, и отправит домой?

Ни секунды не колеблясь, она протянула руку и с силой дернула за рукав, так что он треснул по шву, после чего исчезла за шторой. Я задохнулась от ярости, но была так ошарашена, что не успела никак отреагировать. Обрывок рукава жалко свисал с плеча. Сильвия уже звала всех рассаживаться по местам, так что я собралась с духом и вышла из-за занавеси.

Марли приберегла для меня местечко рядом с ней. При виде меня лицо у нее вытянулось.

– Что случилось с твоим платьем? – прошептала она.

– Селеста, – пояснила я с отвращением.

Эммика и Саманта, сидевшие перед нами, обернулись.

– Она разорвала твое платье? – спросила Эммика.

– Да.

– Пойди к Максону и пожалуйся на нее, – взмолилась она. – Эта девица – сущее наказание.

– Знаю, – вздохнула я. – Скажу ему, когда в следующий раз увижу.

Саманта погрустнела:

– Кто знает, когда еще это будет. Я думала, мы будем проводить с ним больше времени.

– Америка, подними руку, – велела Марли.

Она ловко подоткнула разорванный рукав, а Эммика выдернула несколько торчащих ниток. Теперь никто бы не догадался, что с платьем что-то случилось. Что же до отметин от ногтей, они на левой руке, так что в камеру не должны попасть.

Пришло время начинать. Гаврил проглядывал свои заметки, когда наконец появилась королевская семья. Максон надел темно-синий костюм, на лацкане которого блестела булавка в виде национального герба. Принц выглядел спокойным и собранным.

– Девушки, добрый вечер, – протянул он с улыбкой.

Ответом ему был нестройный хор из «высочеств» и «величеств».

– Сейчас я сделаю одно маленькое объявление, а потом представлю Гаврила. Внесем в нашу жизнь приятное разнообразие, а то всегда он меня представляет! – Максон прыснул, и мы все последовали его примеру. – Я знаю, что некоторые из вас немного