class="p1">Была и еще одна особенность. По словам Натальи Пушкаревой, Герберштейн и Олеарий предоставляют «свидетельство, что русские считали прелюбодеянием только связь с женою другого, а не со свободною. Вообще, в тогдашнее время мужчине не вменялся разврат в такое преступление, как женщине»[461].

Конечно же, церковные нормы морали и нравственности — это одно, а то, как ко всему этому относились люди, — совершенно другое. Например, когда сын Владимира Мономаха Мстислав узнал, что его жена, скажем так, непристойно ведет себя с неким Прохором Васильевичем, он отреагировал крайне спокойно и сказал, что и он грешен: «…не скупо чужих жен посещал, и она [княгиня], ведая то, нимало не оскорблялась»[462].

Кроме того, мужчина имел право развестись с женой еще в трех случаях. Если она пировала с посторонними мужчинами или мылась с ними в бане, хотя муж был против этого, а также без ведома или без согласия мужа посещала цирк, театр или амфитеатр. В общем, никаких развлечений. Согласно Церковному уставу Ярослава, развод дозволялся, если жена, узнав о заговоре против супруга, не предупредит его, или наведет на него порчу, или покусится на его жизнь, или станет участницей или соучастницей в ограблении мужа. Развод считался обязательным, если муж и жена были близкими родственниками. И неприемлемым, даже если муж бил жену, или наоборот: «Аще жена бьет мужа, митрополиту 3 гривны»[463].

А что же бедные женщины? Жена тоже могла развестись с супругом: «…аще муж на целомудрие своей жены коромолит»[464], то есть если он ложно обвинил ее в измене (читай: не предоставив надежных свидетелей). За оскорбление он еще и платил ей большой штраф. Ну и вторая важная причина: если супруг покушался на ее жизнь.

Также, согласно документам XV века, женщина могла развестись, если муж скрыл от нее, что он холоп или «не лазит на жену свою без совета»[465]. Еще одно веское основание для развода — что муж пропал без вести, как правило уйдя на войну. И в этом аспекте положение русских женщин выгодно отличалось от положения европейских: на Западе жены тех же крестоносцев напрасно умоляли папу римского позволить им развестись со сгинувшими мужьями.

Женщины Петроградской и Олонецкой губерний. Открытка. 1917. Российская национальная библиотека

Еще один вариант развода предполагал, что кто-то из супругов уходил в монастырь. Ну, вы понимаете, кто был этим кем-то чаще… Конечно, это стало одним из самых простых способов для мужчины получить развод. По мнению Александра Способина, «ни один повод из указанных в Кормчей не бытовал у нас с таким успехом, как пострижение в допетровской Руси»[466]. Особенно часто, чтобы жениться еще раз, своих жен отправляли в монастыри правители. Некоторые исследователи даже предположили, что они «позаимствовали» такой тип развода, как смотр невест, в Византии: там постриг приняла, освободив место следующей, первая императрица, выбранная во время смотра невест, — Мария Амнийская.

* * *

Надо сказать, что развод на Руси был мероприятием недешевым; вполне возможно, что поэтому мужчины часто женились повторно, не разводясь с первой супругой. Развод невенчанных супругов стоил шесть гривен, венчанных — целых двенадцать. Правда, в те времена большинство браков заключались без венчания:

…не бывает на простых людях благословение и венчание, но боляром токмо [и] князем венчаться; простым же людям… поимають жены своя с плясанием и гудением и плесканием… кроме божественной церкви и кроме благословения творят свадьбу, таинопоимание наречется[467].

К невенчанным бракам церковь тогда относилась благосклонно, а вот за безбрачное сожительство женщину могли отправить в монастырь. При этом в случае развода, если в семье были дети, супруга обязывали оставить им и жене все свое имущество! В берестяной грамоте XII века жившая в Новгороде Гостята жалуется родичу на мужа:

От Гостяты к Василю. Что мне дал отец и родичи дали впридачу, то за ним. А теперь, женясь на новой жене, мне он не дает ничего. Ударив по рукам [в знак новой помолвки], он меня прогнал, а другую взял в жены. Приезжай, сделай милость[468].

За самовольный развод муж должен был выплатить штраф, причем не только жене, но и митрополиту, а также понести светское наказание, назначенное князем. За многоженство — как мы уже выяснили, весьма распространенное на Руси — на мужа также накладывался штраф, а незаконную супругу — вторую или третью — отправляли в монастырь. А вот из-за внебрачного ребенка или плохого обращения с супругом или супругой разводиться не позволялось. Впрочем, в некоторых случаях женщины могли получить развод, так сказать, в обмен на наложение трехлетней епитимии, «если будет очень худо, так что муж не сможет жить с женой или жена с мужем», а также когда муж «начнет красть одежду жены или пропивать»[469].

Константин Маковский. Боярышня и священник. XIX в. Частная коллекция / Wikimedia Commons

Специалист по истории русского права Михаил Владимирский-Буданов писал: «Порядок совершения развода в Древней Руси есть или письменный договор между супругами, явленный светскому или духовному суду, или односторонний акт — отпускная со стороны мужа жене»[470]. Вот одно из таких «отпускных» писем XVIII века:

Кузьма Иванов сын Колесников дал сие письмо жене своей Агафье Елисеевой дочери, ежели похощет она идти замуж за другого, и я, Кузьма Иванов сын Колесников, в том сие письмо даю на все четыре стороны, и при сем письме свидетели… [указаны два свидетеля][471].

* * *

История Руси знает несколько историй разводов, которые наделали много шума. Конечно же, самые громкие касались княжеских браков. Согласно летописям, самым первым на Руси получил развод знаменитый многоженец князь Владимир: после крещения и женитьбы на византийской царевне Анне он развелся сразу со всеми своими многочисленными женами (см. выше). Летописи упоминают и князя Ярослава Святославича, который «умыслил с женою своею, Владимировою внукою, без всякой причины от нея развестись…»[472].

Еще один громкий скандал случился в XII–XIII веках, когда из-за политического конфликта с тестем галицкий князь Роман Мстиславич изгнал его дочь Предславу и получил развод с ней у константинопольского патриарха (а потом повторно женился). В качестве повода он использовал «близкое родство с супругой, а именно недозволенную по церковным канонам шестую степень»[473]. Конечно же, отец Предславы — киевский князь Рюрик — был очень обижен и разозлен. Семейный конфликт перерос в междоусобицу, в результате которой Киев оказался разорен, бывший зять захватил Рюрика и насильно