* * *

Дзю, напротив, все это скорее нравилось. Слишком размеренной была его жизнь с самого детства. Отец был военным, дед был военным, прадед прошел до Берлина. Вся жизнь в семье строго подчинена Службе. Именно так, с большой буквы. Все на пути в будущее было четко и размерено, распланировано на годы вперед и сбывалось в точности.

Сперва — частный сад, затем — школа с физмат уклоном и серебряной медалью, потом Московское высшее общевойсковое командное училище, затем — Служба. Вот в училище-то и заметил за собой Михаил интересную вещь. По стилю мышления и отец, и большая часть его сослуживцев-друзей были стратеги. А он, Дзю-младший, ярко выраженный тактик. Ему нравилось и было важно то, что — «здесь и сейчас».

Кажется, отец тоже это понимал и не смог скрыть разочарования ни выбором сына места службы, ни его продвижением. Мама, мягкая и домашняя, как могла, сглаживала его молчаливое недовольство. После смерти матери, в год выпуска сына из военного училища, отец совсем замкнулся, и их общение сводилось к дежурным видеозвонкам раз в месяц.

Поспособствовала разладу и скоропалительная женитьба Михаила на Анечке. Красоты Анечка была редкостной, в женихах копалась, как в мусоре, но что могло остановить бравого лейтенанта, нацеленного на Большую Любовь Всей Жизни? Сдавшись под мощным напором серьезно обдуманной военной кампании по завоеванию заветного места в ее сердце, она сказала роковое «да», о чем пожалела уже через месяц.

Нет, первый-то месяц был прекрасен. Романтичная свадьба, роскошный жених в парадной форме и его суровый папа-генерал вызвали зависть всех подруг. Бриллиант в обручальном кольце слепил и дурманил девушке голову. Потом — удивительный медовый месяц в лучшем отеле города Сочи, бурный секс и кучи приятных безделушек и роскошных букетов в подарок ежедневно.

А потом молодая семья выехала к месту службы, и начала активно разрушаться. Как-то не так представляла себе Анечка ежедневную службу мужа. И никакие разговоры, что через три года будет повышение и место будет значительно лучше и цивильнее не помогали. Через полгода от начала брака, Анечка с облегчением села в маленький самолет и полетела на Большую землю оформлять развод — на их диком полуострове не водилось органов ЗАГСа.

Через три года Михаил действительно сменил место службы и получил повышение, а еще через четыре попал в ту часть, где служил Разумовский. Присмотревшись, именно его он и выбрал ведущим, решив для себя: «Рим мужик правильный и умный. На рожон не лезет, но и в сторонке не прячется. Самое то, что нужно». Сам Дзю четко понимал свой служебный потолок и был доволен течением жизни. Не всем дорастать до генерала.

Сейчас Михаил, пожалуй, единственный из всех, был в полном восторге от попадания. Это было самое огромное нарушение всех жизненных планов, самое непредсказуемое и рисковое, и потому — самое интересное. Его немного беспокоил Фаэт, но Кот в беседе только подтвердил его собственные мысли — никто не собирается их убивать.

Сам Дзю идти на нарушение планов не рисковал, так как четко просматривал ближайшие неприятные последствия, но тут, раз жизнь подкинула такое — отказываться грех!

Глава 39

Суета на берегу Понуко была знатная: строили верфи для перевозки по реке грузов. Время для строительства выбрали довольно удачное — начало зимы, когда нет изнуряющей жары, когда можно работать, не опасаясь солнечного удара. Дерево для верфи запасали еще с середины осени. Конечно, полностью оно просохнуть не успело, но и времени на ожидание не осталось. Так что строили из того, что есть.

Рим с Анжелой стояли на берегу. Анжела равнодушным взглядом осматривала стройку, а Рим обсуждал с одним из десятников какие-то хозяйственные вопросы.

— Рим, ты скоро?

— Подожди, что ты торопишься?

— У меня своих дел еще полно! — с возмущением ответила Анжела. — Брал бы андроида, и пусть бы он тебя вез куда надо.

— Ты прекрасно знаешь, что большая часть болванов раскидана по рудникам, двое металлом занимаются, а остальные в школе.

Рим торопливо что-то объяснял мастеру, успевая отвечать Анжеле. Наконец, он закончил беседу и, подходя к капсуле, ворчливо сказал:

— Что ты гонишь как на пожар! Все успеем сделать. Ты же знаешь, не люблю я сам пилотировать. Ну не мое это, да и укачивает.

— Мог бы включить автопилот и дрыхнуть всю дорогу.

Анжела, кажется, вовсе не склонна была к милосердию и пониманию. Рим поморщился, но отвечать не стал. Эта бессмысленная болтовня не имела цели. Анжела пробежалась пальцами по сенсорной панели управления и откинулась в кресле пилота. Потом, на всякий случай, уточнила:

— Домой?

— Домой, — подтвердил Рим.

За этот год сделать успели довольно много: удачными оказались и поездка Давида, и плавание Америго Веспуччи. На постоянное место жительство к ацтекам перебрались десятки семей кузнецов, стекловаров, ткачей, пара лекарей для животных. Конечно, это была капля в море. Но для начала совсем не плохо.

Рим покосился на Анжелу. Девушка сидела с закрытыми глазами, но не спала, и он тихонько позвал:

— Анжела…

Она нехотя, не открывая глаз, спросила:

— Что тебе?

— Ты чего в последнее время такая…

— Какая такая?

— Ну нервная какая-то, раздраженная. Случилось что-то?

Анжела открыла глаза и резко развернулась к Риму:

— А тебя самого ничего не смущает?

Рим недоуменно пожал плечами, с минуту подумал, вспоминая последние дни, и честно ответил:

— Да вроде бы все нормально.

— И то, что Колумб уже отплыл из Испании сюда, тоже нормально⁈

Наконец до Разумовского дошло:

— Ты что, боишься стычки⁈ Анжела, не страдай фигней, нам даже лезть туда не обязательно. Отправим только андроидов и выгоним этих наглецов к чертовой матери.

Девушка с каким-то недоумением посмотрела на командира и медленно заговорила:

— Андрей, ты всегда казался мне мужиком неглупым. Ты понимаешь, что даже вот это все… — тут она обвела рукой пилотскую кабину, но Разумовский догадался, что скорее всего она имеет в виду то, что они успели сделать за этот год в Мексике. — Вот это вот все — мелочи. А вот завернув назад экспедицию Колумба, мы совершим необратимый поступок. Вся история всего мира пойдет по другим рельсам. Ты не можешь этого не понимать.

Разумовский присвистнул, удивленно подняв брови и побарабанив пальцами по мягкому подлокотнику, спокойно, как огорченному ребенку, начал объяснять:

— Анжел, сто раз уже все говорено-переговорено. Ты серьезно хочешь, чтобы этим ребятам дарили оспенные одеяла и вывозили их в качестве рабов в Европу? Вспомни наш мир: бесконечные войны, одна Великая Отечественная чего стоила. Да в жизни всей нашей цивилизации не было ни дня, чтобы где-то не шла война! Ты понимаешь, что все это наносит такой урон генофонду, который может никогда не восстановиться? Кроме того, тебе вовсе не обязательно лететь туда. Без тебя вон желающих порулить навалом. И да, — Разумовский сухо щелкнул пальцами, как бы желая привлечь внимание Фифы к своим словам, и закончил: — Ты обратила внимание на такую мелочь, как количество кораблей, отправившихся из Испании? В той истории в экспедиции Колумба принимали участие три корабля. К нам же идут четыре. Америго, еще когда приплыл, сообщал, что четвертый корабль военный. Его снарядила на свои средства святая Инквизиция. История УЖЕ свернула на другой путь, — слово «уже» Андрей выделил голосом.

Анжела вздохнула, и было видно, что раздражение покинуло ее. Она как-то грустно, не глядя на Разумовского, сказала:

— Что так кровь литься будет, Андрей, что по-другому… Я последнее время из-за этого спать не могу, все думаю, не совершаем ли мы ошибку. Все же, согласись, Россия самая огромная страна в мире, и жизнь у нас вполне себе ничего.

— Ну да, — согласно кивнул Разумовский. — В России-то жизнь вполне себе, а вот у меня была забавная командировочка на три месяца в Африку. Там, солнышко, значительно хуже. Это ты, Анжелочка, просто не видела никогда детей, у которых живот от рахита вздут и ноги такие кривые, что они ходить не могут. Представляешь, там есть люди, которые никогда в жизни чистой воды не пили, —