Я мотнул подбородком в сторону машину, из которой уже выбрался Валентин. Алла послушно повернулась в нужном направлении.

— О… пойдем здороваться тогда, — решительно сказала она и потащила меня в нужном направлении.

Но я и не сопротивлялся. Всё же чаще мой дар давал серьезные сбои. Я ждал Валентина только в выходные.

***

Раскрывая своё инкогнито, я понимал, что отныне моя жизнь будет принадлежать не столько мне, сколько подчиняться интересам абстрактного высшего блага. То есть моё расписание теперь составляли два человека — Валентин и Михаил Сергеевич, которые могли учесть мои потребности, но в целом исходили из своих собственных возможностей и нужд. Я их понимал — оба были не последними людьми в советской иерархии, на обоих наверняка висела куча служебных обязанностей, которые буквально пожирали часы и дни. Думаю, им тоже было интересно, что будет дальше в сказке новоявленной Шахерезады; в конце концов, знание будущего — вещь очень манящая, хуже семечек. Всегда хочется ещё немного.

— Аллочка, здравствуйте, — Валентин протянул руку, но девушка на этот раз не попалась на его уловку.

Мы обменялись приветствиями.

— Валентин, — строго сказала Алла. — У меня к вам есть очень важный вопрос.

— Я весь внимание, — насторожился тот.

Я тоже обратился в слух — свой важный вопрос Алла мне не озвучивала. Возможно, она считала, что у меня нет на него ответа.

Или же он появился вот только что.

— Я это… его же судить будут? — Алла чуть стушевалась. — Нам нужно будет идти на суд, следователям что-то рассказывать?

— Ты про кого? — уточнил Валентин.

— Про… Родиона… который у нас стрелял…

— Ах, этот, — мне показалось, что товарищ подполковник испытал облегчение. — Не знаю… возможно. Хотя… если вас опрашивали… вас же опрашивали?

— Да, был допрос, — вмешался я.

— Опрос, — поправил меня Валентин. — Со свидетелями обычно проводят опрос. Но вы — не простые свидетели, может потребоваться ещё что-то. А может и ничего не потребоваться, как судья посмотрит и что обвинение скажет. В общем, вам, ребятки, надо просто ждать — вызовут, значит, сходите и расскажете, что видели и слышали. Не вызовут — значит, обошлись без вашего непосредственного присутствия.

— Ясно, — Алла кивнула. — А по тому человеку, который на нас в том городе нападал? С ним — также? Ждать вызова и ехать, если пригласят?

— С тем расследованием ещё проще, — отмахнулся Валентин. — Будут к вам вопросы — они пришлют их в Москву, кто-то из участковых или оперативников придет к вам, запротоколирует аккуратно ваши ответы и отошлет обратно. Если уж потребуется ваше присутствие… думаю, окажем содействие, если вы не будет возражать. Как-то так, — он картинно развел руками. — Так что не волнуйся, всё плохое уже позади.

— Да я и не волнуюсь… — пробормотала Алла. — Просто не хотелось бы, чтобы срывали в разгар сессии или каникул.

— Этого точно не будет, — ответил Валентин. — Так что сдавай свои экзамены, süßes Mädchen, а потом отдыхайте, как планировали. Егор, ты мне нужен на пару слов.

***

Переход к моей персоне был очень неожиданным, я даже немного вздрогнул, выкидывая из головы уже возникшее там сравнение между строгим американским законом и советским уголовным кодексом. Правда, про оба я знал исключительно из фильмов, но был уверен, что в Америке того же Родиона наказали бы гораздо строже. У нас же он, наверное, уедет на зону лет на пять, но за примерное поведение его ещё и выпустят пораньше.

— Да, конечно, — ответил я. — Что-то случилось?

— Пока ничего, о чем стоило говорить, — загадочно сказал Валентин. — У Михал Сергеича есть к тебе небольшая просьба. Алла, я заберу Егора на минутку?

Она пожала плечами, и мы с Валентином отошли к его машине, из которой он достал толстую коленкоровую папку радикального багряного цвета с наклеенным на обложку квадратиком белой бумаги. Никаких надписей на папке не было.

— Здесь, — Валентин потряс папкой, — несколько фамилий людей, про которые ты должен написать всё, что знаешь. Пиши прямо там, места, думаю, хватит.

— А если ничего не знаю? — спросил я.

— Так и пиши — сведений в моей пустой башке не сохранилось, — улыбнулся он. — Ничего не пиши, ежу ж понятно. Никто и не ждет, что ты вспомнишь всё и про всех, это в принципе невозможно. Ну и должен предупредить — список из категории «совершенно секретно», особенно с твоими пометками. Из виду не выпускай, если куда поедешь — бери с собой. В субботу Михал Сергеич ждет результат. Алла, — вдруг сказал он громко, — в субботу мы с Михал Сергеичем ждем вас обоих в гости… например, в час дня. На обед. Отказы не принимаются. Приезжайте на дачу.

— Х-хорошо… — от неожиданности Алла слегка запнулась.

Поскольку меня не спрашивали, я ничего говорить про субботний визит не стал. Лишь протянул руку, в которую Валентин вложил своё совершенно секретное сокровище.

Я приоткрыл папку — листов там было какое-то запредельное количество. Поворочав их пальцем, я поднял взгляд на своего подполковника.

— Дофига… за два дня сложно будет всё осилить.

— А ты постарайся, — ухмыльнулся он. — Очень постарайся. Машину ещё не смотрел?

Я помотал головой.

— Будто вы не знаете. Завтра собирался, но теперь уже не знаю, — я покачал папку на ладони. — Думаю, скорее — в субботу. Если силы останутся.

***

— Что он тебе дал? — спросила Алла, когда мы наконец добрались до нашей квартиры и устроились на кухне.

Я готовил обед, а она читала какой-то учебник со зловещим немецким названием, которое сильно контрастировало с рисунком худенькой фрау, кормившей своих домочадцев дымящимся супом из большой кастрюли. Впрочем, в нашей недосемье этой фрау был я.

— Совершенно секретно, лучше даже не влезай, — ответил я. — А то обложат подписками, никаких тебе потом Италий или Афин. Но на самом деле это тест меня на стрессоустойчивость. Что-то типа опросника — что я запомнил из периодической печати… у них какие-то свои методы проверки кандидатов на госслужбу. Думаю, если успешно сдам, то после учебы обязательно пригласят начальником какого-нибудь стола.

На государственную службу меня пока никто не звал, но я давно придумал этот вариант карьеры, чтобы объяснить Алле интерес ко мне со стороны старика. Раньше он оказывался невостребованным, а сейчас был хороший способ его ввернуть в разговор.

— А тебя уже позвали? — удивилась она.

— Нет ещё… рано… да и в их среде прямо такие вещи не делаются. Но я умею понимать намеки. Так что в субботу будем производить хорошее впечатление —