Планировать ограбление – все равно что мастерить машину Голдберга[49], где у тебя есть только один шанс направить шар из точки А в точку Б. Нужно собрать все натяжные ролики и скаты, рычаги и колеса. И только убедившись, что каждая деталь механизма установлена идеально, можно запускать шар. Если он докатится до конца, ты сорвешь куш. Если сойдет с маршрута раньше времени – вы с друзьями до конца своих дней будете сидеть за решеткой. Это в лучшем случае.

Раньше я никогда так не беспокоился за последствия.

Но теперь, когда к делу подключилась Камилла, я не могу ее подвести. Просто не могу. Она не возьмет мои деньги. Но мы можем вместе их украсть.

Мейсон в магазине своего дяди изготавливает необходимое оборудование. Джонси божится, что снова принимает таблетки, и сейчас он вовсю изучает систему сигнализации «Альянс-банка», а не штудирует как одержимый теории заговора, чем был занят последние четыре месяца.

Я буду непосредственно взламывать сейф. Я построил масштабную модель двери с электромагнитным замком и практиковался открывать ее вслепую, чтобы уметь делать это на ощупь. Еще я размышляю, где должна быть Камилла в ночь налета, чтобы пустить нашего друга Шульца по важному следу, но успеть вернуться самой и забрать нас с добычей.

Не хватает только здоровяка. Данте все еще отказывается от участия, но хотя бы не выдал меня отцу. Я мог бы найти кого-то еще, но я не доверяю никому вне нашего маленького круга. В конце концов, это может быть и неважно. Если все пройдет по плану, перестрелки не будет, и махача тоже.

Даже если нет, я справлюсь сам.

Так что осталось выяснить только одно. Разгадать маленькую загадку и навсегда закрыть этот вопрос.

Чтобы разобраться с этим, мне нужно кое-куда съездить. Я собирался поехать один, но в последний момент предложил младшему брату составить мне компанию.

Себастиан никогда не принимал особого участия в семейном бизнесе. Он с самого начала дал понять, что не заинтересован в организации турниров по покеру и выбивании денег из застройщиков. Брат хотел простой жизни – учеба, университетская команда, возможно, даже спортивная карьера.

За одну ночь из звезды баскетбола он превратился в калеку.

Себ не держит зла на Кэллама или Аиду – вражда между нашими семьями поросла быльем. Но та ночь изменила его. Из мягкого и мечтательного он превратился в молчаливого и непредсказуемого.

Брат до сих пор посещает занятия в универе, он учился даже летом, проводя все свое время в кампусе и едва показываясь дома, хотя раньше всегда жил несколько летних месяцев с нами. Теперь он редко заходит даже по выходным. А когда появляется, каждый раз кажется, что у него похмелье.

Я знаю, каково это, когда жизнь меняется за одну ночь. Когда в тебя проникает зло.

Я звоню Себастиану и предлагаю съездить со мной в Брейдвуд.

На другом конце трубки повисает долгое молчание, а затем Себ говорит: «Ладно. Почему бы и нет».

Я беру «Эскалейд» Данте, чтобы брату было где разместить свои длинные ноги. Себ младший парень в семье, но этот долговязый сукин сын вымахал почти под 6,6 фута[50] – даже выше, чем Данте. Кстати, не такой он уже и долговязый.

–Ты что, качаешься?– спрашиваю я.

–Ага,– кивает он.– Сначала занимался на физиотерапии, а потом подумал, что вполне могу продолжать. Раз уж я больше не в команде, надо чем-то занять время.

Брат говорит это без улыбки и смотрит в окно. Его мальчишеское лицо укрупняется, челюсть становится шире. Раньше у Себа были мягкие черты и длинные вьющиеся волосы, почти такие же кудрявые, как у Аиды. Теперь его лицо стало резче, а подбородок украшает темная щетина.

–Ты нечасто заходишь,– говорю я.– Встречаешься с кем-нибудь?

Себ качает головой.

–Тебя даже спрашивать не буду,– добавляет он.

–А зря,– говорю я.

–Да ладно?– Себ окидывает меня взглядом, и я вижу на его губах тень былой улыбки.– Ты что, встретил Тейлор Свифт?

–Не-а,– ухмыляюсь я.– Знаешь Камиллу Риверу?

Брат качает головой.

–У ее отца мастерская на Уэллс-стрит.

–А-а…– вспоминает он.– Ты имеешь в виду Чумазую…

–Не называй ее так!– сердито прерываю его я.

–Прости!– Себ примирительно поднимает руки.– Просто некоторые так ее звали. Мне она всегда казалась классной. Та еще штучка.

–Так и есть,– говорю я.

Мое сердце бешено стучит, и я крепко стискиваю руль. Я знаю, что Себ не хотел никого задеть – в нем нет ни капли злобы. Во всяком случае, не было раньше. Но при мысли, что кто-то может оскорблять Камиллу, мне хочется выследить каждого, кто учился в нашей школе, и свернуть их гребаные шеи.

–У вас все серьезно?

Мне хочется ответить «да», но я не могу говорить за Камиллу.

–Для меня – да,– говорю я.

Себастиан медленно кивает.

–Рад за тебя, чувак,– говорит он.

–Через неделю она помогает мне грабить банк.

–Вот как? Что за банк?

–«Альянс».

Себастиан тихо хмыкает.

–Ты не прикалываешься? Papa знает?

–Нет, так что помалкивай. Данте в курсе, но он не участвует.

–Помощь нужна?– спрашивает Себ.

Я удивленно смотрю на него.

–Ты серьезно?

Брат пожимает плечами.

–Почему нет?

–Ну, знаешь… я думал, ты хочешь обычной жизни.

Себастиан хмурится.

–Ну что ж, надо признать, что это были лишь фантазии. Я не Майкл Джордан. Глупо было мечтать об этом.

–Себ, ты же был хорош. Немного терапии…

–На хрен терапию!– рявкает брат.– Она не поможет. До перелома я играл по девять часов в день, тренировался беспрестанно. Я должен был совершенствоваться от игры к игре, всегда расти. Теперь я едва могу вернуться к тому, каким был раньше, в то время как мои сокомандники месяцами улучшали свою форму. Они на несколько голов выше меня. Все кончено.

Себастиан впервые признал это вслух. Мы все думали, что он продолжит попытки, по крайней мере до окончания учебы.