и иконостас страдали бы от циркулирующего дыма. С заменой курных печей чистыми и с упразднением «канунов» изоляция трапезы, в сущности, окончательно потеряла свое значение, и с тех пор в некоторых церквах в них помещаются школы.

По характеру своего убранства трапеза есть родное детище избы. Широкая по размерам, с невысоким потолком, она освещается обыкновенно тремя окнами с северной стороны и тремя с южной. Среднее на каждой стороне выделяется обыкновенно, как и в избах, своими украшениями и носит поэтому название «краснаго окна». Боковые назывались «волоковыми», так как они не затворялись, а задвигались, «заволакивались». Потолок состоит из массивных балок, так называемых «матиц», которые забраны досками либо «прямью», либо «в косяк», либо «в разбежку». Гладко выструганные внутри бревенчатые стены, как и в избах, обставлены кругом примыкающими к ним «опушоными лавками», т. е. лавками, обшитыми узорными досками. В довершение сходства с избой иногда встречаются и так называемые «комнаты» или чуланы, примыкающие к печам. Не достает лишь необходимой принадлежности избы – полатей. Лавки помещаются и в главной части храма, и в галереях. И тут и там – так же гладко выструганные стены без всяких украшений.

Обширность трапезы, а иногда и главного помещения заставляла нередко подпирать матицы массивными столбами. Находясь на самом виду, они не могли быть не украшены и всегда были резными, причем резьба эта непременно исполнена в их толще, и совершенно отсутствуют какие бы то ни было декоративные «нашивки» или прибивки. Интересны трапезные столбы Петропавловской церкви в Вирме Кемского уезда, в Павловском близ Каргополя и в Шижне Кемского уезда. В последней столбы имеют вверху так называемые разгрузные «подкосы» под матицы, очень фигурно вырезанные из бруса. Столбы, поставленные в главном помещении для молящихся, не несут большой тяжести потолка и часто только подразделяют храм на приделы, как мы видели в Лампожненской церкви. Они делались поэтому гораздо меньшими, чем в трапезах. Такие тонкие столбы стоят в Петропавловской церкви в Пучуге. Все столбы покрывались тем орнаментом геометрического характера, каким народ покрывает свои предметы быта, и иногда в них вводилась легкая раскраска. При общей простоте храма столбы эти играли чрезвычайно видную роль. Лучшие образцы массивных столбов находятся в трапезе той же Пучужской церкви. Мы имели уже случай упомянуть, что эта поздняя церковь по всему своему внешнему облику как бы принадлежит гораздо более древней эпохе, и то же приходится сказать и об ее внутреннем убранстве. Здесь все так подлинно древне, так крепок еще дух исконных преданий, что с трудом веришь, чтобы все это могло быть создано в конце XVIII века. Церковь пришла в совершенную ветхость и в 1902 году уже опасно было ходить по трапезе, в которой потолок местами обвалился. Недавно она перенесена на новое место под наблюдением Д. В. Милеева, сделавшего все, что было возможно для того, чтобы этот замечательный храм сохранил свой первоначальный облик снаружи и внутри. Наряду со столбами особенно интересна в ней обработка дверей из трапезы в храм, где самим «полотнам» дверей придана росписью богатая красочная орнаментальная декорация, окаймленная кругом узорной резьбой наличников.

Некоторым объяснением того, как из сеней или паперти выросла северная трапеза, может служить тот переходный тип ее, который встречается чрезвычайно редко и только в очень древних храмах и лучшим образом которого является трапеза-паперть церкви Дмитрия Солунского в Челмохте Холмогорского уезда. Здесь еще яснее, чем во всех предыдущих церквах, бросается в глаза сходство этой наиболее бытовой части храма с обычным жилищем.

Из приведенных данных о внутреннем убранстве деревянных храмов и о явном сходстве их бытовых частей с жилищем возможно, – с древними описаниями в руках[220], – воссоздать детальную картину убранства древних хором. Хитрая резь столбиков и столбов с их причудливыми подкосами, легкая узорчатая опушка пристенных лавок, уют небольших окон, волоковых и красных, чередовались с картинно-красочной орнаментальной росписью дверей и с торжественной важностью «красного» переднего угла. Не достает лишь «шатерного наряда», чтобы прокрыть всю простоту обычной обстановки. Раскраска потолка и столбов Пучужской церкви дает понятие о росписи хоромных «подволок», фигурные же висячие потолки Троицкой церкви в Непокее и Турчасовской церкви наглядно показывают, как устраивалось так называемое «небо» над восьмериком к четверикам храмов, а также, каковы бывали в хоромах и теремах «вислые подволоки».

XXV. Внешнее убранство храмов

Величавым по своей простоте и строгим при всем своем разнообразии формам храма придают большое оживление крыльца с тесно связанными с ними галереями. Эта чисто бытовая форма и в гражданских сооружениях всегда останавливала внимание строителей, в применении же к храму забота о великолепии крылец ставилась на одинаковую степень с заботой об украшении «верхов» храма, а при трудности задачи, пожалуй, и выше их. Принимая во внимание техническую трудность изготовления брусьев и досок, из которых собственно сооружены сени и крыльца, мы высоко должны оценить ту затейливость в устройстве всходных и площадочных рундуков и ту заботливость в украшении их служебных частей «резью», какая вылилась в наиболее изящных и сложных образцах этих истинно народных сооружений. Простейшим типом крыльца, неизбежного при значительной приподнятости помещения храма от земли, является то крыльцо с одним всходом, которое мы видели в Георгиевской церкви на Верхней Тойме и в церквах в Заостровье Шенкурском и на Верхней Уфтюге. Такое же одновосходное крыльцо, с рундуком «на отлете», имеет церковь Сивозерской пустыни. Возможно, что древнейшие крыльца были именно этого одновосходного типа. Гораздо живописнее их крыльца на два всхода, простейший образец которых мы имеем в знаменитой ІІаниловской церкви Холмогорского уезда. В таком же роде и крыльцо Никольской церкви в Юмише Сольвычегодского уезда, только оно не так органически связано, не так слито с храмом, как в Панилове. Церковь эта построена в 1748–1750 годах, и в виде исключения летопись оставила нам на этот раз имя ее зодчего – А. О. Вилачева[221].

Оба последних крыльца примыкают непосредственно к галерее, но несравненно богаче по формам те же двухвсходные крыльца, когда они срублены «на отлете». Великолепным примером художественности форм и конструктивной логичности их декоративной обработки служит крыльцо Ильинской церкви в Поче Тотемского уезда. Здесь до неумолимости изгнано все, что не нужно, что излишне для конструкции соединения частей. В этом скромном, немудреном с виду создании достигнут поистине высший предел художественной правды, той правды, которая помимо технических знаний требует и высокого понимания форм и их пропорций, и безошибочного чувства меры в их орнаментальном убранстве. В этом крыльце так ясно видна вся его конструкция, весь его скелет,