Наивный до нелепости вопрос я задавал себе и моим родителям с первого дня Великой Отечественной войны. Мать всякий раз возводила руки к небу и восклицала: «Боже! В кого у тебя такие ненормальные мозги?!»

Отец пытался серьезно доказать мне невозможность даже представить себе подобную ситуацию, чтобы Гитлер и Сталин могли болеть за одну команду. Он объяснял мне, что Гитлер — фашист и изверг, а Сталин — наш родной отец и спаситель, что у нас советские команды, а в Германии — немецкие, что ни того ни другого футбол вообще не интересует, и вообще при чем тут футбол, когда идет война не на жизнь, а на смерть…

Но несмотря ни на какие объяснения, я упорно верил, что если бы они болели за одну команду, то войны бы не было. Я был уверен, что Сталин болел за «Спартак», потому что и отец мой болел за «Спартак», и мать болела за «Спартак», хотя в футболе ни черта не понимала, и дядя Коля Глушков тоже болел за «Спартак». А так как все они были хорошими людьми, то я детской своей логикой вывел формулу: все хорошие люди должны болеть за «Спартак». Правда, в эту формулу не вписывался дядя Лева Давыдов, который был папиным близким другом и очень хорошим человеком, но болел при этом за «Динамо». Впрочем, этому «противоречию» я тоже скоро нашел логическое объяснение: дядя Лева Давыдов в душе болел, конечно же, за «Спартак», но тетя Муся, его жена, велит ему говорить, что он болеет за «Динамо», потому что она тоже болеет за «Динамо», и дядя Лева вынужден скрывать свою истинную страсть, так как очень боится обидеть свою жену тетю Мусю, которая к тому же еще и была членом коллегии Верховного Суда. Будучи ребенком, я очень боялся и недолюбливал тетю Мусю Давыдову потому что словосочетание «членверховногосуда» вызывало во мне чувство необъяснимого страха… Потом я очень любил тетю Мусю Давыдову и люблю ее по сей день (она, слава Богу, жива и не даст мне соврать), хотя «член верховного суда» и сегодня повергает меня в трепет… Это было время чистой детской наивности… Через несколько лет я «заболел» торпедовской болезнью и страдаю этой болезнью до сих пор — иногда мучительно, иногда сладостно. Моего сына Васю футболом заразить я так и не смог, как ни старался, но и он, когда его маленького спрашивали, за кого он болеет, отвечал, что болеет за «Торпедо», потому что его папа болеет за «Торпедо», а раз его папа — хороший человек (так он считал, во всяком случае), то, значит, все, кто болеет за «Торпедо», — тоже хорошие люди…

Позже деление людей на плохих и хороших по «командному» принципу претерпело изменения: я понял, что хорошие люди могут болеть за разные команды… Когда мне удавалось попасть на «Динамо» либо по билету, который отец с трудом доставал на работе, либо «напротырку», я окунался в океан всеобщих добрых и хмельных эмоций абсолютно разных людей, которые, как говорят сегодня, «снимали кайф» не только от волшебной игры своих кумиров, но и от общения друг с другом. И я могу привести не один пример того, когда люди знакомились между собой, случайно оказавшись рядом на Восточной или на Южной трибуне, а потом становились друзьями по гроб жизни. И постепенно у меня сложилось еще одно твердое убеждение: люди, которые любят футбол, — хорошие люди! И даже сегодняшние «беспредельные фаны» это мое убеждение поколебать не могут…

Когда я учился в школе (и даже в институте), когда вновь «оживлялись происки империализма» и обострялась «холодная война», когда американский флот блокировал Кубу, на которой мы разместили свои ракеты, когда, казалось, вот-вот грянет третья мировая война, я по-прежнему наивно думал: «А почему не сделать хитрый дипломатический ход и не предложить американцам сыграть два матча между нашими сборными — один в Вашингтоне, другой в Москве? Соберутся люди на стадион, будет праздник, и непременно после этого наступит «развязка международной напряженности». Почему-то я верил (а если сильно меня пытать, то сознаюсь, что и сегодня верю): когда исчерпаны все аргументы и доводы, на международной арене должен появиться Футбол, потому что обладает он необъяснимой (может быть, неземной) магической способностью объединять людей и делать их добрее…

Сегодня, когда двадцать тысяч человек собираются в Лужниках на матче «Спартак» — «Динамо» (!), и это, можно сказать, «аншлаг», возникает вопрос: ПО-ЧЕ-МУ? Можно ответить так: народ «озверел» и поэтому перестал посещать стадионы. Но можно ответить и по-другому: народ перестал ходить на футбол — поэтому он и «озверел». ПО-ЧЕ-МУ? Можно ответить так: футбол выродился, и поэтому народ перестал ходить на стадионы. Но можно ответить и по-другому: народ перестал ходить на стадионы — вот футбол и выродился. Это своеобразный закон сообщающихся сосудов. Это, как учили нас в школе, симбиоз гриба и водоросли…

Ведь переполнены итальянские стадионы и испанские! Ведь полным-полна коробушка во Владикавказе и в Волгограде! А что Владикавказ и Волгоград — Италия (в футбольном смысле)? Да нет же! Просто хотят люди, чтоб БЫЛА Италия (хотя бы в футбольном смысле…)!

Не должны мы лишать себя радости орать и хрипнуть от восторга, не должны мы стесняться слез разочарования. Не уронит своего достоинства Высокое Государственное Лицо, если крикнет в сердцах из теплой непромокаемой ложи: «Судью на мыло!»

Есть у нас всемирно известный литературный критик Ал. Михайлов. Попробуйте даже в шутку сказать ему: «ЦСКА — конюшня». И вы тут же из ближайшего друга станете злейшим врагом. Вот так по-детски непосредственно и неистово болеет он за ЦСКА. Говорят, что, когда он был председателем приемной комиссии при Союзе советских писателей, произошел забавный случай. Принимали в члены союза молодого прозаика, и обсуждение складывалось в пользу молодого прозаика, когда вдруг Ал. Михайлов спросил молодого прозаика: «А за кого вы болеете?» Молодой прозаик гордо ответил: «За «Динамо». Ал. Михайлов помрачнел и сказал: «Сыроват еще молодой человек творчески, не созрел еще до понятия «писатель». Говорят, что комиссия завалила молодого прозаика. Говорят еще, что в течение всего срока пребывания Ал. Михайлова в ранге председателя приемной комиссии все вступающие в союз в своих анкетах писали: «Выпустил восемь книжек. Переведен на двенадцать языков народов СССР. Болею за ЦСКА…»

Скажите, какая игра имеет таких болельщиков?!

Поэтому (строго между нами) я иногда и сейчас спрашиваю себя: «А что было бы, если бы Гитлер и Сталин болели за одну команду?»…