— Умер?

— Уснул. Когда слизень умирает, он становится паром.

— Какой всё-таки забавный мир.

— Да уж. Это, кстати, тоже нулевой уровень.

— Да пофигу, погнали ещё какой-нибудь найдём. Этот наскучил.

— Пойдём.

Шагая по этой белой бесконечной плоскости, я думал лишь о Мицури. Я не знаю, как долго уже здесь торчу, и потому беспокойство становится всё сильнее. Если ей сохранили память, то она наверняка ищет меня в том мире, но, к сожалению, никогда не найдёт. А я ничего не могу сделать, кроме как положиться на этот комок черноты. И это меня бесит, а собственной бессилие расстраивает. И с этими чувствами я уже посмотрел чёрте сколько миров.

— Слушай, вытаскивай меня отсюда поскорее. — пнув воздух, сказал я Чернышу.

— Делаю всё, что могу, Эйн.

— И ещё, можешь отправится в мир Мицури и посмотреть, что она делает и как живёт, а потом вернуться и всё мне рассказать.

— Думаешь, у меня других дел нет?

— Думаю да, раз ты торчишь тут со мной и смотришь на слизней.

— Это мой заслуженный отдых.

— Да оправдывайся как хочешь, только, пожалуйста, сделай, что я прошу.

— Хорошо.

И он исчез. Я не пошёл наблюдать за новым миром, а просто лёг на белую плоскость, подложив руки под голову и закинув ногу на ногу, и смотрел на проплывающие облака.

— И возвращайся побыстрее.