Ведьма в женах у дракона, даже если она истинная — это не то же самое, что драконица. А учитывая высокий пост отца Эдгарна, для них это могло быть важно.

— Конечно. Мама долго возмущалась, — он сделал небольшую паузу, за которую я успела даже расстроиться. — И до сих пор дуется на меня. Что на свадьбу не пригласили, и она не могла тебе помочь выбрать платье.

— А папа?

— Отец, — Эдгарн тяжело вздохнул. — Он старается. Ему сложно, потому что он до сих пор винит тебя в том, что мне пришлось пережить за эти годы. Уверен, он точно поменяет свое мнение, как только познакомится с тобой лично.

Я покрепче прижалась к мужу и, наконец, задала вопрос, который меня так долго мучил.

— Расскажи… Что на самом деле тогда произошло? Как ты все это видел?

Эдгарн потер пальцами лоб, помолчал. Потом поцеловал меня в макушку и ответил:

— Я тогда был сильно озадачен, почему маленькая забавная ведьмочка вдруг ни с того, ни с сего подбежала, назвала меня чудовищем, еще и пощечину залепила. Кстати, ни до, ни после этого подвига никто повторить не смог! — ухмыльнулся Эдгарн.

— Да уж, особое достижение. Просто эффект неожиданности, наверное. Ведь я была уверена, что ты мне назначил свидание.

— Я это узнал позже. Из сплетен и долгих принудительных разговоров. А тогда, особенно после твоего проклятия, мне стало плохо. В один момент обрести истинную и получить проклятия и на дракона, потому что с ним связана истинная, и на человеческую сущность, потому что ты проклинала непосредственно меня. Тут даже драконья выносливость дала сбой, — Эдгарн покачал головой. — Меня забрали родители в тот же день и долго пытались поднять на ноги. Дракон стал почти неуправляем, а я терял силы день ото дня. В итоге родители обратились к темному магу, который сотворил кулон. Он усмирял моего зверя и мог нейтрализовать проклятие.

— Прости, я была такая упрямая. Я только в подземелье поняла, почему ты так настаивал, чтобы я разобралась с твоим артефактом, — вздохнула я. — Третья часть. Это же она не давала тебе говорить о том дне. Но почему с тобой так жестоко поступили? Что и почему так скрывали твои родители?

— Илли, отец занимает высокий пост. И завистников очень много. Я был молод, горяч, мог случайно или специально рассказать о своей слабости. А кто-то мог этим легко воспользоваться, — Эдгарн погладил мои ноги, подтягивая их ближе. — Никто не думал, что это станет большим препятствием на пути к примирению с моей истинной.

— Стой, но тогда получается, что тебя вообще в колледже долго не было? Ты не знал ничего? — я не могла поверить. Хотя Серена же упоминала, что Эдгарн “в отъезде” и не может сам извиниться.

— Нет. Я потерял год, — лучи заходящего солнца блестели в его волосах и отражались бликами в глазах, делая его немного задумчивым и чуточку печальным. — Когда вернулся, узнал, что пришлось пережить тебе и что тебя отправили. Куда — никто не сказал. И я не знал, что это дело рук Серены.

— А она извинялась за вас обоих. Я думала, ты все знаешь, — было неприятно осознавать, что насколько я была доверчива.

Эдгарн поджал губы, пожал плечами.

— Когда я вернулся, девушек, которые устроили тебе столько неприятностей, почти сразу забрали родители домой. “Случайно” вскрылось много их не очень хороших поступков, пятнающих честь семьи. Но с Сереной нас связывал добрачный договор, по которому мы должны были пожениться, если я не встречу истинную. Как видишь, она и ее семья постарались сделать все, чтобы мы с тобой снова не встретились. Но это им не помогло.

Солнце скрылось за горизонтом, и сразу в лицо подул ветер, а кожу начал пощипывать вечерний холодок. Эдгарн повернулся ко мне и пристально посмотрел мне в лицо. Я потонула в тепле, желании заботиться и безграничной нежности, плещущихся в бирюзе его глаз.

Я потянулась к нему, а он преодолел оставшееся расстояние, чтобы накрыть мои губы мягким, дразнящим поцелуем. Изголодавшись по ласке своего мужа, я запустила руку в его волосы, а он в ответ сгреб меня и понес в дом.

— Пожалуй, приказы короля надо выполнять. Мы идем в дом, — лукаво улыбнулся Эдгарн.

Я не заметила, как мы оказались в полумраке его комнаты. Он бережно опустил меня у кровати и, положив ладонь на мою щеку, замер, вглядываясь в мои глаза. Я слегка наклонила голову, как кошка, ластясь к его руке, отпустила края пледа, и он тихо упал к моим ногам. Не отводя взгляда, Эдгарн медленно потянул за завязки на моей ночной сорочке. Легкие, практически невесомые прикосновения его пальцев, и она присоедилась к пледу.

Я осталась перед Эдгарном полностью обнажена. Первым порывом было прикрыться, но он остановил меня. Его взгляд скользил по моему телу, лаская и обжигая.

— Не надо, — его глаза потемнели от желания, приобретя темно-синий оттенок. — Не закрывайся. Ты прекрасна.

Тогда я дрожащими руками стянула с него рубашку и позволила себе коснуться его кожи, провела пальцем по завиткам метки, которая теперь покрывала грудь, плечо и всю руку. Вот как формируется связь — сначала на груди, а потом, во время брачного ритуала, по всей руке…

Всего мгновение мне было дано, чтобы рассмотреть его. А потом с нетерпеливым рыком меня опрокинули на кровать и придавили горячим телом к прохладным шелковым простыням. В ласках была нежность Эдгарна и жажда дракона, страсть, тлевшая несколько лет и вспыхнувшая пожаром при нашем первом поцелуе. Я отдавалась вся, без остатка, но получала больше.

Опьяняющие, уносящие в поднебесье касания губ и рук сменились резкой, краткой вспышкой боли, которая была стерта из памяти головокружительным удовольствием, разделенным с моим мужем.

Засыпая в объятиях Эдгарна, навсегда связанная с этим неисправимым Чудовищем, тем не менее я чувствовала себя счастливой и свободной. И понимала, что так и должно быть. Так — правильно.

Эпилог

— Он спит? — шепотом спросил Эдгарн, заглядывая в детскую.

Я кивнула, поправляя одеяло на нашем сыне, и приглушила свет артефакта-ночника. Муж подошел ко мне и ласково обнял за талию, положив голову мне на плечо.

На столе тикали часы, когда-то отмерявшие