– Что у вас тут творится? – раздался усталый голос, и Саймон выпрямился так резко, что чуть не упал.

Рядом с Джемом стояла Уинтер, и хотя под глазами у неё залегли синяки, а из косы торчали листья, ран на ней не было. За её спиной стоял дядя Малкольм, скрестивший на груди исцарапанные руки; все ссадины казались поверхностными – среди них не было следов стрел. Ариана с Шарлоттой тоже показались неподалёку, полностью целые и здоровые, только с перепачканными коленями и локтями, а рядом с ними…

Мама.

Пока Наследники спорили, постепенно переходя на крики, Саймон побежал к ней, спотыкаясь о сырую землю, и бросился в её объятия. Мама крепко прижала его себе, поглаживая по ноющей спине, и только когда она отстранилась, Саймон увидел на её щеках слёзы.

– Саймон… – Она покачала головой, оглядывая свежие синяки и окровавленное колено, да и общий растрёпанный вид. – Что случилось? Ты в порядке?

– В полном, – ответил он и не соврал, ведь дорогие ему люди не пострадали.

– Ну, относительно, но всё с ним будет нормально, – сказал Нолан, отходя от спорящих Наследников. – Вадим ему что-то вколол, а ещё он наглотался воды.

– Ох, Саймон. – Мама снова прижала его к себе. – Я так тобой горжусь. И тобой тоже, – сказала она Нолану. – Вы столько пережили… – Она всхлипнула. – Я так вас люблю.

Её слова укутали его, словно тёплое одеяло, и только тогда Саймон ощутил, насколько же в них нуждался. Они смягчили боль ран, что физических, что душевных, и он вдохнул её запах, пытаясь запечатлеть мгновение в памяти, а когда неохотно отстранился, дядя аккуратно положил руку ему на плечо.

– Давайте вернёмся в город, – сказал он. – Думаю, вам всем не помешает отдохнуть и посетить врача…

– Тишина! – воскликнула Дельфина, но её тихий голос утонул в криках спорящих Наследников. Тогда она перешла на язык племени, всматриваясь в чужие лица и решительно хмурясь.

Все замолчали. Никто не выступил против неё. А когда она оглядела всех Наследников, то повернулась к ягуару и расправила плечи.

– Наши предки понесли большие потери, пытаясь закончить эту войну, – сказала она. – Но мы Наследники. Мы обязаны защищать не только собственный лес, но и всех животных планеты. Мы не трусы. Мы не станем прятаться, как Габриэль, и не сбежим, как Вадим. Мы будем сражаться – ради нашего племени, ради Наследников, ради всех анимоксов.

На морде ягуара проступила улыбка.

– Я благодарю вас за проявленное мужество, – произнёс он громко и ясно, и Саймон заметил, как застыла Шарлотта. – Вместе мы можем изменить мир.

– Мы его изменим, – тихо сказала Йара. – Ради всеобщего блага.

Наследники сгрудились вместе; кто-то держался за руки, кто-то просто вставал поближе к друзьям, словно впитывая их решимость. Нолан вздохнул и вдруг коротко обнял маму.

– Ещё увидимся, – пообещал он, а потом помедлил, но всё же обнял дядю. Они оба молчали, и когда Нолан пошёл к Наследникам, Саймон заметил среди них ребят из Северной Америки, включая угрюмую Камиллу. Наверное, Нолан уговорил их присоединиться к Анониму ещё до того, как они приехали в Амазонку, – но Саймон подозревал, что они и сами хотят положить конец безумствам Вадима и неограниченной власти Верховного Совета.

Оглядываясь, Саймон столкнулся взглядами с ягуаром, и живот тут же скрутило. Ягуар смотрел на него спокойно и терпеливо. Он не давил, но Саймон знал, что за молчаливый вопрос читался в его глазах.

Он хотел отказаться. В голове просто не укладывалось, как он может бросить свою семью и друзей, но стоило ему открыть рот, как в ушах зазвенели последние слова Лео, такие чёткие, словно дедушка стоял рядом.

«Ничего не бойся».

Саймон посмотрел на маму и дядю Малкольма. На Джема, Уинтер и Ариану. На Шарлотту, которая шокированно прижимала ладонь ко рту и глядела на ягуара огромными глазами. Он не мог их потерять. И понимал, что куда бы он ни отправился, они захотят пойти следом.

Он и так протащил их через полсвета. Вместе с ними сталкивался с бесчисленными опасностями, но раз за разом продолжал ставить под угрозу их жизни. Хотя знал, что они не способны сражаться наравне с ним, какими бы сильными, умными и изобретательными они ни были. Хотя знал, что, как бы он в них ни верил, многие ситуации, которые для него показались бы мелочью, они пережили лишь благодаря случайной удаче.

Саймон посмотрел на заживающую ногу Джема, на болезненную бледность Уинтер. Оглядел грудь дяди, испещрённую воспалёнными ранами, окровавленную щёку брата и вспомнил тот ужасный момент, когда решил, что Ариана погибла.

А потом подумал о дедушке – о его последних словах и о том, что Саймон так и не сможет перед ним извиниться. Не сможет сказать, как сильно он по нему скучает.

Он и так с трудом выносил эту боль. И не хотел – просто не мог – жертвовать кем-то ещё, даже если ради этого пришлось бы заплатить своей жизнью.

– Саймон… – Голос Арианы дрогнул. Она всё поняла. С трудом подняв на неё взгляд, он всмотрелся в её тёмные глаза, запоминая каждый изгиб, каждую чёрточку её лица. И улыбнулся.

– Я сам выбираю свою судьбу, – сказал он. Она мгновенно поникла, и Саймон отвернулся к матери, пока не успел передумать. – Мама… прости.

Она вновь обняла его и прижалась губами ко лбу.

– Не извиняйся, мой милый, – пробормотала она. – Поступай так, как считаешь нужным. Только вернись, ладно? Большего я не прошу.

Он кивнул, хотя знал, что не может ничего обещать, и она тоже всё понимала. Как только мама отпустила его, на её место пришёл дядя, и Саймон подавил вскрик боли – он слишком сильно стиснул его в объятиях.

– Мы всегда будем рядом, малыш, – сказал дядя Малкольм. – Не забывай.

Саймон кивнул, но когда посмотрел на Уинтер, та отвернулась. Её лицо покраснело от слёз, а Элоиза, уткнувшись ей в шею, неодобрительно заворковала. Но он не обиделся – наоборот, на душе стало легче. Джем легко похлопал его по спине, и Саймон, слабо улыбнувшись, обнял Уинтер за плечи.

Вот и всё. Пусть сейчас они были расстроены, рано или поздно они должны были его понять. А если не смогут – ну, что ж. Зато останутся живы. А это самое главное.

Саймон повернулся к ягуару, и всё тело заныло от усилий, которые пришлось приложить, чтобы просто не упасть.

– Скажи ей, – произнёс он, и ягуар нахмурился.

– Что… – начал он, но Саймон перебил:

– Скажи. Сейчас же. Или я