Шрифт:
Закладка:
Мои самолюбие и гордость спрятались где-то в подполе, растоптанные полностью и окончательно. Впрочем, переживать я просто не успевала: дав мне отдохнуть всего пару минут, Тайбери немедленно начал показывать следующее упражнение.
— Ты это нарочно, повелитель? — обречённо спросила я, без сил плюхнувшись на пол. — Выпендриваешься и показываешь мне не то, что я могу, а то, что умеешь ты сам?
Тайбери даже не ухмыльнулся. Ох… неужели он серьёзно думает, что я…
— Я показываю тебе тебя через несколько недель, — невозмутимо сообщил он. — Если, конечно, ты хочешь учиться магии.
— Я огненные шары хочу бросать, а не по канату лазить! — возмутилась я. — И двери открывать щелчком пальцев, и всё остальное! Для этого не нужно по шестьдесят раз подтягивать колени к локтям! Если у меня эти колени ещё остались, в чём я лично очень сомневаюсь!
— Не будешь тренироваться — не сможешь удержать в себе магию, — беспощадно припечатал Тайбери. — А развить её — тем более. Даже если сейчас перед тобой поставить источник силы, ты сможешь прихватить пару капель на пару часов, не больше.
Я вспомнила церемонию выбора шейр. Как огонь плеснул ко мне… и как меня хватило лишь на то, чтобы метнуть в дядю пуговицей.
Я тяжело вздохнула.
— Ты прав, мой мудрый повелитель. Но, может… всё-таки полегче?
— Завтра будет полегче, — сжалился Тайбери. — Если сможешь встать с постели. Нагрузки надо увеличивать постепенно.
— То есть сегодня ты меня всё-таки пугал, — мрачно сказала я. — Мой коварный повелитель.
Минуту мы смотрели друг на друга. Я — укоризненно, Тайбери — ехидно.
Я почувствовала, как в груди зарождается тепло. Тайбери начал учить меня магии. И не утащил меня в постель до сих пор. Хотя рискует… многим. И не только добрым мнением своего деда…
…но и собственной жизнью.
Я с усилием встала. Подошла к нему.
И, не позволяя себе думать ни о чём, крепко его обняла, прижавшись всем телом.
Ключицы у него оказались твёрдые и тёплые. И дыхание совершенно не сбилось за час тренировок, в отличие от моего.
Я подняла лицо. Тайбери прикрыл глаза, и его лицо было необычно расслабленным. Не требовательный боевой маг, полный сознания собственного превосходства, а… парень. Симпатичный, привлекательный и немного усталый.
Я вдруг осознала, что мне нравится его тело. И я… я хочу получить его. Может быть, не в постели, но…
Хочу, чтобы я занимала первое место в его мыслях. Хочу, чтобы он думал обо мне.
Я поднялась на носки и поцеловала Тайбери в губы.
Сухие, горячие и тёплые. Я приоткрыла рот и коснулась их кончиком языка.
И потерялась, когда тот, кого я обязана была называть повелителем, поцеловал меня в ответ.
Так же естественно, как кидал мне мяч или отбирал десерт. Только сейчас между нами не было стола и одеяла, и даже одежды не было, кроме двух тонких слоёв ткани, на которые можно было не обращать внимания, а просто прижиматься к тугим мышцам и плоскому животу, чувствовать напряжённые бёдра и наслаждаться, наслаждаться…
Самый роскошный и самодовольный красавец Академии. Лучший боевой маг великого рода, который великолепно целуется. И на минуту можно забыть, кто он и кто я.
Когда мы оторвались друг от друга, у меня чудовищно кружилась голова. И медленно, одуревшей воздушной волной поднималось изумление: я что, сейчас его поцеловала? Сама?
— М-да, — наконец хрипловато произнёс Тайбери. — Вот, оказывается, что заводит тихих и скромных шейр. Выматывающие тренировки.
— В постель не пойду, повелитель, — слабо сказала я. — Я до неё просто не дойду.
— А если донести?
Я смерила Тайбери укоризненным взглядом.
А он неожиданно напрягся. Провёл рукой по груди.
— Что? — быстро спросила я. — Повелитель, что с тобой?
Он неожиданно улыбнулся. Расстегнул рубашку.
И я с изумлением уставилась на его кристалл.
Красная точка всё ещё пульсировала внутри, но она сделалась гораздо слабее. А красные лучи, идущие от неё, практически исчезли.
Нестабильность уменьшилась в разы, а вместе с ней и риск. Не до конца, но Тайбери стало легче. Это было ясно как день.
Всего один поцелуй. Или нечто большее?
— Может, и не нужно будет идти в постель? — прошептала я. — И обойдёмся поцелуями, а, повелитель?
— А спать я буду не с тобой, а со своей ненаглядной невестой? — в тон мне поинтересовался Тайбери. — Может, ещё позвать тебя держать свечку и обмахивать веером наши разгорячённые от любви тела?
Я поперхнулась.
— Нет!
— Тогда иди в душ и переодевайся. — Тайбери отстранил меня, с небрежным видом запихивая кристалл обратно под рубашку. — Мы едем в Академию.
Дни превращались в недели. Недели — в месяцы.
Я начала думать, что Тайбери так и не затащит меня в постель. Не то чтобы меня это не устраивало, но…
Почему? Он считал, что я не готова? Или не готов он сам?
Тайбери из тех, кто берёт, что ему хочется. Захоти он меня в своей постели — добился бы своего. Уговорил бы, соблазнил бы… заставил бы.
Но если я проведу ночь в его постели, он этим признает, что зависит от меня. Вся его гордость полетит в пропасть, если окажется, что его жизнь и магия зависят от моих капризов. А Квинн Тайбери очень, очень горд.
Я могла представить себя на его месте. Хочу ли я спать с красивым парнем не потому, что он меня привлекает, а чтобы остаться в живых?
Нет, потому что мы будем прикованы друг к другу. В самой яркой страсти будет зависимость. Страх.
Впрочем, я подозревала, что многие маги об этих философских глубинах не задумываются вовсе. Крепкая юная попка в постели? Отлично! О, это ещё и древняя традиция? И невеста не имеет права возражать? Так о чём тут думать!
Меж тем дни в Академии тянулись спокойно. Главная моя радость была в том, что я ещё ни разу не столкнулась на занятиях с Виолеттой. Как мимоходом объяснил Тайбери, его невеста уехала в загородное поместье, чтобы проведать там отца с его новой шейрой.
Я перевела это так, что лорд Алькассаро слишком уж увлёкся своей юной игрушкой и Виолетта поехала, чтобы положить этому конец. Изящно и за спиной отца, чтобы тот не заметил слишком уж откровенных манипуляций. В этом искусстве, я не сомневалась, Виолетта успела преуспеть. Конечно, при отце Виолетта будет вести себя с шейрой отца по-другому: с презрением, но в рамках приличия. А вот за спиной может устроить такое, что девушка будет готова повеситься — и будет чересчур напугана, чтобы признаться хозяину. Который, впрочем, и так вряд ли ценит её благополучие. Как там выразился мэтр ректор?
