По ночам Финн все чаще отсутствовал, поскольку «летучая бригада» набралась уверенности и устраивала все больше нападений на патрули. Когда он приходил к ней в постель перед рассветом, Нуала мечтала в мгновение ока перенести его в страну волшебного народа, где они бы вместе правили своим королевством и были бы только музыка, смех и танцы…

Когда у Нуалы возникла идея насчет Филиппа, она вечером после работы встретилась в пабе с Кристи.

– Все хорошо, Нуала? – поинтересовался он, когда поставил перед ней стопку виски и подмигнул.

– Да, спасибо, – ответила Нуала и сделала глоточек, чтобы согреться перед поездкой домой. – Кристи, ты не против, если я тебя кое о чем спрошу?

– Спрашивай, я отвечу. – Он пожал плечами.

– Филипп, сын Фицджеральдов… Ты знаешь, что он потерял ногу во Франции?

– Конечно, ты же рассказывала, – кивнул он. – Ему повезло остаться в живых, но я думаю, что с такими семейными деньгами он получил хороших врачей и лучшее лечение.

– Это правда, но… ох, Кристи, он такой упрямый! Он отказывается, когда ему предлагают помощь. Там есть замечательная деревянная нога, изготовленная специально для него, но она собирает пыль в углу, потому что он даже не смотрит на нее. Он говорит, что «это слишком больно».

– Сколько времени прошло с тех пор, как это случилось? – спросил Кристи, обошел вокруг стойки и уселся на табурет рядом с ней, облегчив давление на свою больную ногу.

– Уже больше двух лет. Я лишь недавно убедила его выйти на свежий воздух в кресле-каталке. Он как будто опустил руки и хочет только играть в шахматы или слушать чтение вслух. Но его жизнь была бы гораздо полноценнее, если бы он мог ходить!

– Конечно, но ты должна помнить, что это не только физическое, но и душевное увечье. Помнишь, каким я был, когда со мной произошел тот несчастный случай? Я жалел себя и сокрушался, что больше никому не нужен.

– Но ты знаешь, что это неправда. Как бы родители обходились без тебя на ферме, особенно когда Фергус… бывает в отъезде. Кристи, ты работаешь больше любого здорового мужчины.

– Может быть. – Кристи понизил голос. – Но когда я вижу, как Фергус и Финн уходят заниматься другими делами, то чувствую себя бесполезным идиотом. Дня не проходит, когда я не вспоминаю, как мне раздробило берцовую кость в этой проклятой молотилке. Мне часто снится тот день, и я уверен, что твой Филипп тоже еженощно переживает свою войну. Могу лишь представить, как тяжело ему справляться без ноги, ведь я еще кое-как могу пользоваться своей ногой. И то мне понадобилось время, чтобы собраться с духом и встать, опираясь на палку. – Он постучал палкой по полу и добродушно улыбнулся.

– Что помогало тебе держаться? Не отказываться от надежды?

– Твоя семья… и ты, Нуала, с твоей заботой обо мне.

Нуала не смогла вынести силу его взгляда и отвернулась, глядя на большую мозолистую руку, лежавшую на дубовой палке.

– Если бы не твоя жизнерадостная улыбка, то мне не захотелось бы вставать с постели, такой сильной была боль, – продолжал он. – Но ты всегда находилась рядом, хотя тогда тебе было не больше тринадцати. Ты прирожденная сиделка, Нуала. И если Филипп понимает, что для него лучше, он прислушается к тебе.

– Может быть, Кристи, но до сих пор у меня не получалось.

– Смотри, эта палка помогла мне снять нагрузку с больной ноги, и я получил подспорье. Может быть, твой Филипп попробует такой вариант?

– Во всяком случае, я могу предложить ему, – сказала Нуала. – Спасибо, Кристи.

– Ты никогда не принимала мой отказ от борьбы, – окликнул он, когда она направилась к выходу. – Не позволяй ему отказываться.

* * *

На следующий день Кристи отвез Нуалу в Аргидин-Хаус на своем пони с тележкой, потому что отдал ей свою запасную трость для ходьбы. Нуала быстро поднялась из кухни наверх и постучалась в дверь.

– Заходите, Нуала, – сказал Филипп.

Она вошла и обратила внимание, что большая книга о короле Артуре уже лежит на столике рядом с парчовым диваном, ожидая ее.

– Добрый день, Филипп, – оживленно сказала Нуала. – Ну, сегодня мы займемся чем-то действительно новым.

– В самом деле? Что вы там припрятали в рукаве? – спросил Филипп, с беспокойством поглядывая на прогулочную трость у нее в руке. – Если это то, о чем я думаю, то вынужден решительно воспротивиться и сказать «нет».

Нуала опустилась на диван с тростью в руке.

– Помните, я рассказывала о моем кузене Кристи?

– Да. Это парень, который работает в пабе?

– Да, а это его трость. – Она постучала палкой по полу. – Когда ему было пятнадцать лет, он работал на молотилке в сезон сбора ячменя. Молотилка – это…

– Я знаю, что это такое, Нуала.

– Тогда вы понимаете, как опасно бывает управлять молотилкой. Кристи всегда был сильным и умным парнем, но тогда он поскользнулся, и его правая нога частично оказалась затянутой в молотилку. Можно не объяснять, как его изувечило.

– Могу представить. Ему ампутировали ногу?

– Нет, ногу удалось спасти, но на восстановление ушло около года, и с тех пор Кристи больше не может ходить без палки. Он больше никогда не сможет бегать или кружить девушку в танце на сельском празднике. Но он может ходить и даже ездить на лошади.

– Вот и славно, но я не пойму, какое отношение это имеет ко мне, – раздраженно произнес Филипп. – У Кристи есть две ноги, а также, полагаю, оба глаза и целое лицо.

– А у вас есть замечательная деревянная нога, изготовленная специально для вас, – возразила Нуала. – Она находится в вашей спальне, всего лишь в нескольких ярдах отсюда.

– Нуала, я сказал «нет», и это серьезно!

Она не обратила внимания на его слова и пошла в спальню за протезом. Как обычно, он стоял у стены в углу, а миссис Хоутон уже показала Нуале пачку хлопковых носков в ящике платяного шкафа. Их нужно было плотно натягивать на обрубок ноги для защиты чувствительной кожи на шраме.

Когда Нуала внесла в гостиную удивительно тяжелую ногу, то увидела выражение неприкрытого ужаса на лице Филиппа.

– Нет, Нуала, пожалуйста!

– Разумеется, мы не будем спешить, – успокаивающе заверила она. – Но вам нужно попробовать. Давайте просто закрепим протез, и вы посидите в кресле, пока мы разыграем партию в шахматы. Так вы сможете привыкнуть к новому ощущению.

– Я знаю, что у вас добрые намерения, но это бесполезно. Я и без того прекрасно себя чувствую.

– Правда,