«Я та, которая тебе повелевает

Скорее отпереть».— «Пустое!»— он сказал

              И замолчал.

«Отóпрешь ли?— еще Фортуна закричала.—

Я ввек ни от кого отказа не слыхала;

Пусти Фортуну ты со свитою к себе,

С Богатством, Знатью и Чинами...

    Теперь известна я тебе?»

    «По слуху... Но куда мне с вами?

              Поди в другой ты дом,

А мне не поместить, ей-ей! такой содом».

«Невежа! да пусти меня хоть с половиной,

Хоть с третью, слышишь ли?.. Ах, сжалься над судьбиной

Великолепия... оно уж чуть дышит;

Над гордой Знатностью, которая дрожит

    И, стоя у порога, мерзнет;

Тронись хоть Славою, мой миленький дружок!

    Еще минута — все исчезнет!..

Упрямый! дай хотя Желанью уголок».

«Да отвяжися ты, лихая пустомеля! —

Пустынник ей сказал.— Ну, право, не могу.

    Смотри, одна и есть постеля,

И ту я для себя с Пленирой берегу».

ПЧЕЛА И МУХА

«Здорово, душенька! — влетя в окно, Пчела

              Так Мухе говорила.—

Сказать ли весточку? Какой я сот слепила!

         Мой мед прозрачнее стекла;

И как душист! как сладок, вкусен!»

«Поверю,— Муха ей ответствует,— ваш род

         Природно в том искусен;

А я хотела б знать, каков-то будет плод,

Продлятся ли жары?»— «Да! что-то будет с медом?»

«Ах! этот мед да мед, твоим всегдашним бредом!»

«Да для того, что мед...» — «Опять? Нет сил терпеть,

              Какое малодушье!

Я, право, получу от слов твоих удушье».

«Удушье? Ничего! съесть меду да вспотеть,

И все пройдет; мой мед...» — «Чтоб быть тебе без жала! —

         С досадой Муха ей сказала.—

Сокройся в улей свой, вралиха! иль молчи!»

         О эгоисты-рифмачи!

РЫСЬ И КРОТ

Когда-то Рысь, найдя лежащего Крота,

Из жалости ему по-свойски говорила:

«Увы! мой бедный Крот, несчастье слепота!

И рощица, и луг с цветами — все места

          Тебе как темная могила!

                 Какая жизнь твоя!

С утра до вечера ты спишь или зеваешь

    И ни о чем не рассуждаешь.

                                  А я

    Теперь же, будто на ладони,

    Все вижу на версту вокруг

И все пересказать готова. Слушай, друг:

Вот ястреб в облаках за коршуном в погоне;

    Здесь ласточка своих птенцов

Питает мухами, добычей пауковой;

Там хитрая лиса цыпленку строит ков;

Там кролика постиг ружья удар громовый;

    Здесь кошка давит мышь; а там

          Змея впилась в корову;

А далее медведь, разинув пасть багрову,

Ревет и гонится за серной по скалам;

А вот и лютый волк ягненочка терзает...»

«Ах, полно, полно!— Крот болтунью прерывает.—

Утешно ль зрячим быть для ужасов таких?

Довольно и того, что слышал я об них».

ОСЕЛ И КАБАН

Не знаю отчего зазнавшийся Осел

   Храбрился, что вражду с Кабаном он завел,

   С которым и нельзя иметь ему приязни.

        «Что мне Кабан!— Осел рычал,—

   Сейчас готов с ним в бой без всякия боязни!»

«Мне в бой с тобой?— Кабан с презрением сказал,—

            Несчастный! будь спокоен:

        Ты славной смерти не достоин».

ЖАВОРОНОК С ДЕТЬМИ И ЗЕМЛЕДЕЛЕЦ

Пословица у нас: на ближних уповай,

     А сам ты не плошай!

И правда; вот пример. В прекрасные дни года,

В которые цветет и нежится природа,

Когда все любится — медведь в лесу густом,

     Киты на дне морском,

     А жаворонки в поле,—

Не ведаю того, по воле иль неволе,

               Но самочка одна,

Из племя жавронков, летала да гуляла

     И о влиянии весны не помышляла.

               А уж давно весна!

     Сдалася наконец природе и она

И матерью еще назваться захотела.

          У птичек много ли затей?

Свила во ржи гнездо, снесла яичек, села

               И вывела детей.

          Рожь выросла, созрела,

А птенчики еще не в силах ни порхать,

          Ни корма доставать;

Все матушка ищи. «Ну, детушки, прощайте!

          Я за припасом полечу,—

Сказала им она,— а вы здесь примечайте,

Не соберутся ль жать, и тотчас голос дайте;

Так я другое вам пристанище сыщу».

Она лишь из гнезда — пришел хозяин в поле

И сыну говорит: «Ведь рожь и жать пора:

                 Смотри, как матера!

     Ступай же ты, не медля боле,

И попроси друзей на помощь к нам прийти».

«Ах, матушка, лети! Скорее к нам лети!» —

     Малютки в страхе запищали.

«Что, что вам сделалось?» — «Ахти! мы все пропали:

          Хозяин был, он хочет жать;

Уж сыну и друзей велел на помочь звать».

«А боле ничего?— ответствовала мать.—

Так не к чему спешить: день ночи мудренее.

Вот, детушки, вам корм: покушайте скорее,

Да ляжем с богом спать!» Они того, сего

                 Клевнули,

Прижались под крыло к родимой и уснули.

Уж день, а из друзей нет в поле никого.

Пичужечка опять пустилась за припасом,

                 А селянин на рожь;

И мыслит: «На родню сторонний не похож!

Поди-ка, сын мой, добрым часом

Ты к дяде своему да свату поклонись!»

                  Малютки пуще взволновались

И матери вослед все в голос раскричались:

«Ах! милая, скорей! родима, воротись!!

Уж за родней пошли!»— «Молчите, не пугайтесь!—

Ответствовала мать.— И с богом оставайтесь».

Еще проходит день; хозяин в третий раз

Приходит на поле. «Изрядно