Прошло почти четыре месяца, прежде чем состоялось предварительное слушание по их делу. Первым вызвали Абиля. Страх, ужас, отчаяние перешли в странное спокойствие: он на скамье подсудимых и на него, преступника, смотрят все, кто находится в зале. Как отвечать на вопросы, которые задавали ему много раз? «Правду», – услышал он голос отца.

В конце слушания взял слово адвокат Абиля. В полной тишине он говорил, что дети беженцев – самое слабое звено в любом обществе. Они учатся жить и делать первые самостоятельные шаги в новых условиях.

– История семьи Абиля Курбанова, юноши, который сидит перед вами на скамье подсудимых, страшна. Вот выписки из досье, которое мне предоставили в Федеральном Управлении по делам беженцев. Его семья бежала из Узбекистана, где в кровавой резне убивали турков-месхетинцев. Изломанная жизнь в страхе и гонениях привела их в Германию. Два месяца назад в Турции был убит его отец, больная мать осталась одна дома, за ней некому ухаживать. Мера вины моего подследственного не определена. Учитывая все обстоятельства дела, прошу моему подзащитному дать шанс исправиться.

Абилю дали шанс. Условный срок, при котором в течение четырёх лет не должно быть никаких правонарушений.

Он спросил у адвоката:

– Я всегда буду с судимостью?

– Нет, если за четыре года у вас не будет нарушений, то судимость снимается.

– Мне позволят заниматься бизнесом?

– Да.

Глава 28. Абиль вернулся домой

Летним утром он вышел из тюремного здания, которое оказалось для него и адом, и чистилищем. Медленно прошёл к остановке, дождался своего автобуса, сел в кресло, прикрыл глаза и подставил лицо солнечным лучам, которые пробивались через стекло. Вышел на одну остановку раньше, чтобы пройтись пешком и оттянуть встречу с матерью.

Оттянуть встречу с матерью, одинокой и больной? Абиль остановился, поражённый этой мыслью, всхлипнул, как ребёнок, ускорил шаг. Мать звала его:

– Аби, сынок, где ты?

Он бежал изо всех сил и вытирал пот со слезами. Остановился перед домом, прошёл в открытую дверь. Мать раскинула руки и шагнула к нему с криком, отчаянным и радостным одновременно. Следом раздался ещё один пронзительный крик:

– Братик, родимый!

Сестра налетела на него и тискала его изо всех сил. Мать обняла дочь и сына, крепко прижала к себе, как будто они могли исчезнуть.

– Хорошо, что всех вместе освободили, – заговорила мать. Абиль кивнул и ничего не ответил. На следующий день позвонил Вальтеру и договорился о встрече.

Вальтер ждал его в автосалоне вместе с Дэном. Не дав никому слова, Дэн сделал шаг вперёд:

– Прости меня, если сможешь.

Абиль смотрел мимо Дэна:

– Вальтер, рассчитай меня, не хочу больше работать с мошенниками и лжецами.

Он изо всех сил удерживал себя от желания избить Дэна, чтобы тот захлебнулся в своей крови и лжи. Сжал так сильно кулаки, что ногти больно впились в ладонь. Прежнего мягкотелого Абиля больше не существовало, прежний остался на тюремных нарах.

Дома он отдал матери зарплату и прошёл на кухню. Абиль заметил, что мать и сестра чего-то не договаривают. Женщины готовили праздничный ужин по поводу его возвращения. Обе так волновались, как будто прибыл важный гость, перед которым нельзя опозориться. Вроде бы всё было готово, но к столу никого не приглашали.

– Аби, твоя сестра… – мать не успела договорить. В дверях стоял Василий, друг отца. Он порывисто шагнул к Абилю и обнял его.

– К столу, уже еда остыла, – захлопотала раскрасневшаяся сестра. Бараньи рёбрышки золотистого цвета были выложены на большом блюде поверх картошки, кольца репчатого лука издавали пряный запах. Абиль вспомнил, что это было любимое блюдо отца, и вздохнул, опустив голову. Мать погладила его по руке:

– Ешь, сынок, время ужина, сестра старалась для тебя.

– И не только, – мелькнуло в голове у него.

После ужина Айгуль заварила зелёный чай и разлила по чашкам.

Василий сделал глоток, отодвинул в сторону чашку и обратился к Абилю:

– Твоя сестра приняла моё предложение руки и сердца. Мы поженились. Хотели сказать ещё вчера, но решили потерпеть до утра. Ты вернулся, теперь мы с Айгуль переедем жить ко мне. Обещаю, что буду заботиться о ней и её детях до конца жизни. Надеюсь, что разница в возрасте не будет помехой нашему счастью. Вам буду помогать всем, чем смогу.

– Вы взрослые люди, раз решили жить вместе, то совет вам и любовь. Я рад, – ответил Абиль.

Василий рассказал, как долго уговаривал известного в Германии адвоката взяться за их дело. Он пояснил, что вынесли условный срок, потому что среди потерпевших не было граждан Германии. Жалоба в полицию поступила от литовцев, которые потом исчезли из вида.

Завтрак подходил к концу, когда приехал Густав. Поседевший за эти месяцы, как будто это он пробыл в тюрьме, Густав опустил голову вниз и молчал. Потёр переносицу и стал медленно, как будто боялся упустить детали, говорить. Вчера он пригласил сына с Розой к себе домой на обед. Формально это был обед, но все готовились к непростому разговору. Густав рассказывал, какое потрясение он испытал после ареста сына: со счётов, к которым имел доступ Дэн, были списаны большие суммы, неизвестно куда и зачем.

– Как ты мог? – этот вопрос он задавал не один раз Дэну во время свиданий в тюрьме. И сам себе отвечал:

– Смог, потому что я всё проглядел, слишком далеко ушёл от него со своими магазинами и бизнесом. Отделался от сына, отправил в интернат, как сироту, чтобы не мешал нам жить своей жизнью; сделал шикарный подарок – купил апартаменты, куда отселил навсегда Дэна.

После ареста Густав приехал в его пустую квартиру: на полу валялись книги и вещи, раскиданные во время обыска. Он приподнял лист, под которым что-то темнело, увидел пистолет. Игрушечный пистолет, который он подарил сыну в Москве перед отъездом в Германию.

– Вырос, а остался ребёнком.

Густав заплакал, громко и навзрыд. Положил игрушку на место и твёрдо произнёс, вытерев слёзы:

– Ещё можно всё исправить, он жив.

Качество, которым обладал Густав, было редким: он мог собраться в минуты, когда другой терялся, мог найти единственно верный выход и не заблудиться в потёмках. Как сейчас. Лабиринт, длинный и запутанный, всё равно имел выход, и он его нашёл, анализируя шаг за шагом свою жизнь, ошибки, которые поломали жизнь Дэну и сделали его игроком и мошенником.

Сразу после освобождения Дэна из тюрьмы, Густав пригласил его и Розу к себе на ковёр.

В зале горел свет, чётко освещая лица собравшихся. Густав нахмурил