есть.

— А мы с тобой и вообще с того похода не виделись! Помнишь, когда еще на Иона лавина сошла? — захохотал было Мишаня, но, поймав строгий взгляд Оли, осекся.

— Да, точно. Я тут и не замечаю, как время летит. Кажется иногда, что это все один день тянется, — вздохнула Танюша.

— Счастливые часов не наблюдают, а-ха-ха!

— Короче, я ребят обзвонила — кто, мол, сможет хорошему делу помочь. — Оля стремилась вернуть беседу в позитивное русло. — Помнишь, ты говорила, что никто не отзовется? Вот, смотри, вот эти никто. Целых четверо! — Она торжествующе обвела взглядом своих спутников, которые согласно закивали. — Другие тоже хотели, да не смогли. Данилка теперь в Москве, работу крутую нашел…

— Да, всосала его Москва. Как черная дыра, а? — подмигнул Мишаня Пете.

— А у Сереги сейчас бурная личная жизнь. Он с одной женой развелся, а на другой вот-вот женится, — ухмыльнулся Петя.

— А у Игорька сын родился, представляешь? — вставила Ксеня. — Так что он весь сейчас в пеленках-распашонках. Но, говорит, всей душой с нами.

— Нахрен нам его душа. Нам его руки нужны. А то хитрый какой! — воскликнул Мишаня.

Он нащупал знакомую почву под ногами и готовился веселить публику весь день.

— Да ну что вы, нам хватит, мы справимся… Вообще это так классно, что вы приехали! А так мне еще одна компания обещала, я с ними часто тут встречаюсь. И еще одна — под вопросом. Так что люди будут… Знаете, я так рада, так рада! — Танюше вдруг захотелось снова обнять всех по очереди, но она не решилась.

— Будут-будут, куда денутся. Я же и объявление во «Вконтакте» сделала. Понятно, что это не о чем, но репостов было много. Так что будем надеяться на лучшее… О, как это мы забыли! У нас же подарок для тебя. Петь, доставай!

— На давно прошедший день рождения, — добавила Ксеня.

— Хоть ты его коварно замылила и не проставилась, — с комичной обидой подхватил Мишаня.

На самом деле не было ни единого раза, чтобы Танюша «проставлялась» на день рождения, и чтобы лично он, Мишаня, участвовал в праздновании.

Петя тоже изменился: он не похудел и не пополнел, но как-то заматерел. Теперь это был не вертлявый студент, а взрослый мужчина, осознающий свою мужскую ценность. Скупо улыбаясь, он развязал ворот рюкзака и извлек большой четырехугольный сверток.

— Ой… не может быть!.. — Танюша всплеснула руками, поняв, что это такое.

— Да ладно тебе. Сама же говорила, что вот-де нет на озере воспитательных табличек. Не уверен, правда, что они тут сильно помогут. Особенно если контингент, ты говоришь, сложный… Но пусть они хотя бы тебя порадуют.

Под старательно-восторженное оханье Танюши пленка была развернута, и на свет показалась толстая пластиковая доска. На поверку она оказалась четырьмя табличками, сложенными вместе. Петя вынул одну и передал Танюше. На зеленом фоне, занимая почти всю плоскость, красовалась белая надпись в две строчки:

ЗАБЕРИ МУСОР С СОБОЙ

У ЭТОГО ОЗЕРА ЕСТЬ ДУША

— Ребята, боже… — Танюша и смущалась, и радовалась. — Вот так удача! Я знаете как об этом мечтала! Спасибо вам огромное, спасибо! — Она неловко принялась обнимать Олю и остальных, не выпуская таблички из рук.

— Надеюсь, против текста ты ничего не имеешь? — проговорил Петя деловым тоном.

— Это я составила из твоих фраз в переписке, — гордо сказала Оля. — Помнишь?

— Помню. Круто!

На самом деле Танюше стало немного не по себе. В разговорах она не боялась намекать на правду об Озере — все равно собеседники тут же забудут, да и не придадут значения. Но видеть эту правду начертанной на пластиковой доске, да еще с расчетом, она будет висеть здесь долго — это было тревожно. …Хотя все равно, конечно, не придадут значения, поспешила она успокоить себя. И потом, формулировка — «у этого озера ест душа» — настолько избитая, что вряд ли кто-то усмотрит в ней конкретный физический смысл. Тем более, что сам смысл был до конца неясен даже для Танюши. Она лишь попыталась облечь в штампованную фразу то невероятное, что произошло здесь три года назад, и что она до сих пор не могла ни осознать, ни выразить словами. Могла лишь служить этому, оставаясь рядом, как верная собака. «У этого озера есть душа» совпадало с правдой, может, процентов на 5, а то и меньше. Но даже эти пять процентов Танюше было страшно вынести на всеобщее обозрение. Словно этим она предавала, отдавала на поругание то последнее, что у нее осталось. …Озеро? Душу?

— Что, есть сомнения? — удивленно спросил Петя, заметив ее нерешительность.

— А это ты делал, да? О, это просто здорово!

— Да ерунда. Из обрезков. Я ж в конторе работаю, которая наружную рекламу делает. Помнишь, я рассказывал?

— Ой, а там не заметят, что обрезки пропали? — озабоченно спросила Танюша.

Она надеялась, что заботливость перебьет неприятное впечатление оттого, что ей что-то не понравилось.

— Да кто их считает. В общем, с днем рожденья! Давай, говори, куда вешать. Жлобов твоих будем перевоспитывать.

— Погоди, какое вешать? Мы что, и чаю не попьем? — возмутилась Ксеня. — Мы тут тебе принесли кой-чего вкусненького. Небось, одними кашами питаешься? — оборотилась она к Танюше.

— Да я… Я ничего, мне нормально…

— Где у тебя дрова-то? — по-хозяйски спросила Оля.

Танюша смутилась.

— Старые вчера закончились… Я как раз сегодня хотела за новыми идти. Ой, простите, ребята, как я вас плохо принимаю! Я вообще-то на сучках готовлю… У меня там, недалеко, отличное месторождение сучков. Молодой ельничек высохший. Я сейчас!

— Спокойно! — властным жестом остановил ее Мишаня. Когда дело касалось жизнеобеспечения, он мгновенно забывал о своей роли легкомысленного весельчака. — А месторождения чего-нибудь потолще там нет? Нам же не только чаю попить, мы после твоей уборки еще потусить захотим, то-се. Так вот, чтобы усталыми дрова не искать, давай сейчас сушинку и завалим.

— Где ты тут сушины найдешь? Тут столько народу по берегам стоит, что все давно выбрано, — отозвался Петя. — Вон, Танюха говорит, что уже и живые деревья рубят, уроды.

— Нет-нет-нет, у меня есть, есть! — встрепенулась Танюша, замахав руками. — Я припрятала… Точнее, приметила. Никто об этой сушине не знает, потому что она там, среди сухого ельника, а туда людям лазать лень… Это метров сто в лес. Я покажу, покажу!

— Так, ты иди мужикам показывай, а мы тут пока из чего есть сообразим, — сказала Оля, разбирая остатки костра — несколько обугленных палок.

В стороне, прикрытая полиэтиленом, лежала растопка — скромная кучка тончайших еловых веточек.

— Давай, показывай свой неприкосновенный запас.

Мишаня отстегнул от рюкзака черно-оранжевый дорогой топор Фискарс,