— Откуда вы знаете? — недоверчиво спросил Роберт. — Вы уверены?

— Мы разбили с Кристианом артефакт, и это помогла. А узнала я об этом из письма, которое осталось в книге. Это письмо от вашего соперника. И я не думаю, что это ваш сын, ведь подпись там стояла «твой Р.»

Магир сначала приоткрыл изумленно рот, а потом неожиданно хохотнул.

— Р? Это только подтверждает мои догадки.

— О чем вы? — насторожилась я.

— Я называл сына в детстве ласково Крисом. А вот у Нивеллы было для него другое сокращение. Она звала Кристиана Ри. «Твой Р.» — твой Ри. Нив любила давать своеобразные имена другим, непривычные.

Я растерянно смотрела на магиара. Может ли действительно это быть Кристиан? Или это всего лишь череда совпадений? Как мне хотелось в это верить.

— Вы покажете мне это письмо, Амалия? Завтра.

Я согласна кивнула.

— Конечно, магиар.

Он ушел в свою комнату, а я направилась на третий этаж. В голове был целый хоровод мыслей.

Роберт сказал, что Кристиан любил Нивеллу, свою мачеху. В груди разливалось неприятное ощущение, жгучее, тянущее, и я вдруг осознала, что это — ревность. Я не хотела верить в то, что он любил другую, даже если это было до меня. Какая глупость…

Нужно поговорить завтра с Крисом, попытаться выяснить правду. И если он не скажет Амалии, с Норой он будет точно откровенен.

41

Мы увиделись с Кристианом на следующий день в саду, ближе к вечеру.

Я вышла на прогулку с детьми. Села в беседке и открыла книжку, которую заранее взяла в библиотеке. Иллария и Эстебан убежали к садовнику и теперь донимали его сотней вопросов о растениях и саде. Нил, не будь дураком, вручил им инструменты и привлек к уборке осенних листьев и пожухлой травы. Дети, к такому не привыкшие, нашли это весьма интересным занятием.

— Госпожа Амалия, — крикнула мне Илли и помахала рукой, чтобы привлечь мое внимание. — Я решила, я не хочу быть кулинаром! Я стану садовником.

Я подняла глаза от книги и покачала головой. Она еще сто раз передумает, придумывая себе очередную увлекательную профессию.

— Или садовницей! — дополнила Илли. — Есть женщины садовники, Нил? Или я стану первой?

— Вы станете женой и матерью, магиара, — ответил садовник, и между ними начался спор.

Я уже не стала слушать. Как раз в этот момент я и заметила Криса, который шел к конюшням.

— Кристиан! — окликнула я его, и мужчине пришлось изменить направление движения.

— Госпожа Амалия? — вопросительно приподнял он бровь, когда вошел в беседку.

— Я хотела бы поговорить с вами.

Магиар привалился плечом к столбику, весь его вид говорил о том, что он готов меня слушать.

— Может присядете? — спросила его.

— Говорите.

Я вздохнула, собираясь с мыслями.

— Ваши отношения с отцом… на них печально смотреть.

— Неудивительно, не находите?

— Я говорила с ним вчера перед сном, и смогла узнать, почему он так ведет себя по отношению к вам.

— И что он сказал? — глаза Криса сверкнули недобрыми огоньками. Как же тяжело с пиромантами: слова не скажи — тут же вспыхивают!

— Он считает, что вы были любовником его жены.

Кристиан хмыкнул и отвернулся в сторону.

— И чего вы хотите, госпожа? Сунуть нос в наши семейные дела? Так вы это уже сделали.

— Я хочу, чтобы вы помирились.

— Никогда.

— Вы настолько обижены на него за эти домыслы? Да, это ужасно что он так посчитал. Он был в горе, его разум был затуманен. Ради детей вы должны помириться.

Кристиан сделал шаг в мою сторону, склонился надо мной. Я могла видеть, как пламя переливается в его радужке, заставляя голубые глаза превращаться в оранжевые. Мужчина тихо, но весьма раздраженно сказал:

— У меня есть куда больше причин, чтобы обижаться, если это так можно назвать. Мой отец обвинил меня в таком грязном предательстве, отказался верить мне, своему сыну. А когда я уехал, не желая выносить его ежедневные обвинения, терпеть его нападки, он бросил детей, запершись в своей комнате. Благо мне не удалось уплыть из Саргонды и я вернулся. И это я еще молчу о том, что его подпись стоит в документах, которые показал мне судья. Он продал озеро семье Иветто!

Последние слова он практически выплюнул. Кристиан отодвинулся от меня, сделал шаг назад. Злость вдруг покинула его, лицо стало печальным.

— Да, я любил ее. Я не знал толком свою мать, а она была единственной женщиной, которая могла бы заменить ее. Я ходил за ней по пятам, требуя ласки, как ходил бы любой осиротевший ребенок. Но я никогда бы…

Он оборвал свою речь и запустил пальцы в волосы. С отчаянием посмотрел на меня, словно ища поддержки.

— Я верю вам, — сказала я спокойно.

— Но мне от этого не легче. Нивелла не любила Илларию и Эстебана. Она и меня не любила. Просто терпела меня рядом, потому что я был ей не так противен, как собственные дети. Не я был ее любовником, это просто невозможно.

— Мы можем убедить вашего отца…

— Я не собираюсь ничего ему доказывать. Как только завершу дела, я уеду. Эсти и Илли теперь с отцом, они под присмотром. Значит, я здесь больше не нужен.

Он резко развернулся и спустился по ступеням из беседки. Широкими шагами продолжил путь к конюшне.

Помирить магиара Уортера старшего и магира Уортера младшего будет не просто. Это вообще не мое дело, конечно, но разве так можно? Они накопили столько претензий друг к другу: любовник, дети, предательство, озеро.

Озеро!

— Кристиан! — я кинулась вниз по ступенькам за ним.

Магиар обернулся и, увидев, что я торопливо иду к нему, начал возвращаться.

— Вы сказали, что на бумагах стоит подпись отца. Что это он продал озеро.

— Все верно.

— А вы знаете, когда была поставлена эта подпись?

Кристиан задумался, озадаченно посмотрел на меня:

— Нет. Иветто обратился в суд не так давно с этим документом. Но даты точной нет, лишь месяц указан, с которого сделка вступает в силу.

— И это месяц, в который погибла ваша мачеха?

Крис нахмурился:

— Так и есть.

— А не мог ли ваш отец подписать бумагу, когда он уже был под действием артефакта? Ведь возможно, что артефакт был помещен под половицу за неделю-две до гибели Нивеллы. Его магия уже начала сводить с ума отца, и он продал его, сам того не желая.

Магиар даже рот приоткрыл, когда до него дошел смысл моих слов.

— Но тогда выходит…

Он осекся, ошарашенно посмотрел на меня.