Он снова попытался захватить ногу Волкова, но тот опять ушел из-под броска, как лиса от капкана. «Да что ж такое!» — взмолился про себя Бутырский. — «Он что, в прошлой жизни угрем был? Ни одна хватка на нем не держится!».

Но тут же, с неистребимым оптимизмом, Сергей подбодрил себя: «Ничего, ничего! Мы еще повоюем. Схватка только началась, а у меня в запасе такие комбинации, что он еще своего мастера по уклонению вспомнит не раз».

С этими бодрыми думами Бутырский, не дав сопернику и секунды передышки, рванул в очередной прием, лихорадочно вспоминая теорию отхватов, подхватов и подсечек. Ну, держись, Витя!

Зрители свистели на трибуны, подбадривая борцов. Но Сергей, казалось, этого даже не заметил. Он полностью сконцентрировался на поединке, азартно просчитывая каждый шаг, каждый вздох противника. В его глазах горел знакомый огонек — это Бутырский сражался. Сражался за победу, сражался сам с собой, сражался ради искусства борьбы. Так, как умел только он!

* * *

— Нет, шалишь, Витя, не возьмешь, — прохрипел соперник. Лицо его побагровело от натуги. — Это я тебя сейчас слопаю!

С этими словами он внезапно рванул вперед, пытаясь захватить мою куртку под локтями. Я едва успел уйти от боковой подсечки. Сергей явно хотел застать меня врасплох.

Резким рывком он попытался перенести мой вес на левую ногу. Тут же его левая стопа скользнула вперед, метя подсечь мою правую ногу сбоку. Бутырский явно делал ставку на внезапность приема.

Я вовремя почувствовал опасность и, упруго спружинив на ногах, отскочил назад, уходя от подсечки. Сергей по инерции пролетел вперед, чуть не потеряв равновесие.

— Эх, Сережа, свои коронные финты приберег бы для других, — теперь уже я не удержался усмехнуться, вновь сходясь с ним в клинче. — На мне они не сработают!

Бутырский в ответ лишь азартно оскалился. Поединок продолжался, и каждый из нас искал шанс для решающего броска. И такой шанс вскоре представился мне.

Вдруг я почувствовал, что захват Бутырского чуть ослаб — то ли он устал, то ли решил хитрить, заманивая меня. Этой долей секунды я воспользовался сполна. Рванувшись из последних сил, я резко наклонился вперед и, перебросив Сергея через себя, с оглушительным шлепком припечатал его спиной к ковру.

— Есть чистый бросок! Туше! — хлестко выкрикнул судья, однозначно обозначая мою победу.

Мои болельщики взорвались овациями и восторженным ревом. Соперник с трудом поднялся, явно еще не до конца придя в себя после брутального броска.

— Ну ты даешь, Витюха! Уделал меня, что тут скажешь. Прям отвел душу, — пробормотал он, потирая ушибленную спину. Впрочем, тут же расплылся в своей знаменитой лучезарной улыбке и по-дружески хлопнул меня по плечу. — Отлично! Так держать. Порви их всех в финале, как меня сейчас!

Я пожал его крепкую ладонь.

Судья вновь вскинул мою руку, фиксируя триумф. Бутырский добродушно улыбался, прекрасно понимая, что сегодня уступил более сильному сопернику. Понимал и искренне радовался за меня. Надо же, вот это и есть настоящая спортивная дружба и взаимовыручка.

Вот только когда схватка завершилась, случился странный инцидент. К судейскому столику, разгневанно жестикулируя, подскочил тренер Бутырского,Геннадий Михайлович.

— Что за безобразие⁈ — кричал он, брызгая слюной. — Какая победа Волкова? Вы что, ослепли там? Он же вышел за границу ковра, до того, как провел прием!

Судьи пытались урезонить распоясавшегося тренера, но кто ж его остановит? Геннадий Михайлович продолжал возмущенно орать, требуя отменить результат схватки.

— Посмотрите внимательно! Рефери совсем не отметил. Все же ясно видели, что никакого чистого приема не было! Сергей достойно отборолся все отведенное время, а вы хотите признать его победы? Так не пойдет! Мы будем опротестовывать ваше решение!

В зале нарастал недовольный ропот. Зрители были возмущены поведением тренера Бутырского.

Сам Сергей стоял в стороне, мрачно опустив голову. Он не разделял экспрессии своего тренера и где-то в глубине души понимал, что упустил победу.

Наконец, главный судья не выдержал:

— Хватит! Я не позволю вам тут устраивать балаган! Наше решение окончательное и обжалованию не подлежит. Волков победил. Точка! Еще одно слово — и я сниму вашего подопечного с соревнований за неспортивное поведение тренера. Вам все ясно?

Геннадий Михайлович от такого окрика аж покраснел и побагровел. Казалось, он сейчас взорвется от ярости. Но все же благоразумие возобладало. Процедив сквозь зубы «Ну, попомните у меня!», тренер резко развернулся и вылетел из зала, хлопнув дверью.

Сергей виновато пожал плечами и подошел ко мне.

— Геннадий Михалыч — он такой, горячий, — смущенно пробормотал он. — Не сдержался. Но я-то понимаю. Ты победил по делу. Молодец!

Я опять пожал ему руку. Надо же, какое благородство. Я бы так не смог, наверное. Даже в минуту поражения Бутырский нашел в себе силы поздравить, пожелать удачи.

— Спасибо! — с чувством ответил я. — Ты тоже отлично боролся. Почти уделал меня, сорванец!

Мы вместе сошли с ковра.

Глава 22

Между поединками

Напоследок я поднял руку в победном жесте и сошел с ковра под вялые аплодисменты трибун. Усталость и боль от бросков и толчков затмевала эйфория от выигранной схватки.

Однако не успел я присесть на скамейку, как ко мне подошел Степаныч. Ворчливый мужик, все еще готовый гонять нас как сидоровых коз и как всегда, недовольный. Именно ко мне, черт подери.

— Волков! Ты что там творишь на ковре? А? Где работа на опережение? Где ложные выпады? Эх, чую научил на свою голову… — начал брюзжать тренер, недовольно покачивая головой.

Неужели нельзя сказать хотя бы пару слов похвалы. Иногда он меня жутко раздражает.

— Так я же выиграл, Степаныч! Все путем, — попытался оправдаться я, утирая пот с лица полотенцем.

Честно говоря, я немного насмехался над ворчуном. Но он этого не заметил.

— Выиграл, как же! Ты на ногах еле стоишь! Вон, Сашка Гурьев в тяжелом весе сегодня почти всухую отборолся. Учиться у него надо, понял? — Степаныч явно был не в духе. Он даже привел парня из другой секции. Совсем уже поехал.

— Понял я, понял. Будем работать, — устало кивнул я. Спорить со Степанычем — себе дороже.

— То-то же! Давай дуй отдыхать, остынь маленько. И мазь не забудь натереть, а то слона тебе