Уоррен едва сдержал изумленный возглас. Надо признать, ничего подобного он не подозревал. Мэри оказалась права!

Эмили покраснела. Даже мочки ушей стали пунцовыми. Он ей не верит!

– Я говорю правду! – настойчиво повторила она. – Я – леди Уолдерхерст. В прошлом году я вышла замуж. До того меня звали Эмили Фокс-Ситон. Возможно, вы помните.

Она не выглядела ни капризной, ни раздраженной. Открытое лицо казалось лишь чуть более встревоженным, чем раньше. Женщина смотрела ему прямо в глаза, не сомневаясь, что уж теперь-то он поверил. Боже праведный! Так, значит…

Эмили подошла к столу и подхватила стопку писем. Все они были с одинаковой печатью. Она продемонстрировала их доктору.

– Я должна была догадаться, насколько странно прозвучит мое признание, – промолвила она, потупившись. – Надеюсь, я не поступила неправильно, открывшись вам. И надеюсь, что не очень вас обременила. Но похоже, я больше не в силах вынести это в одиночку.

И она поведала ему свою историю.

Как поразительно было выслушать откровенный, неприукрашенный рассказ – даже более занимательный, чем художественное изложение. Очевидная неспособность женщины совладать с необъяснимыми событиями и преступным умыслом, в сочетании с полной готовностью раствориться во всех смыслах во всепоглощающей нежности к единственному драгоценному для нее на тот момент существу, не могли не тронуть доктора, хотя жизненный опыт побуждал его улыбнуться недостатку ее знаний о мире и практически полной беспомощности. Скромность и душевная чистота Эмили стали для нее трагедией.

– Возможно, я ошиблась, когда сбежала. Возможно, лишь глупая женщина могла совершить столь странный поступок. Однако я не могу думать ни о чем другом, кроме своей безопасности, пока лорд Уолдерхерст не вернется домой. И вот вчера пришло от него письмо… и он никак не отреагировал на мое сообщение… – Ее голос сорвался.

– Есть объяснение: капитан Осборн придержал ваше письмо. Лорд Уолдерхерст его так и не прочел.

К Эмили начала возвращаться жизнь. Она пребывала в ужасе и в тот момент совершенно не могла рассуждать, а вот человек, поднаторевший в подобных вещах…

– Информация, которую вы сообщили в письме, очень важна для мужчины.

– Вы так считаете? В самом деле? – Она подняла голову, вновь обретя присутствие духа. Бледность уступила место румянцу.

– Никакой другой вариант невозможен. Уверяю вас, леди Уолдерхерст.

– Я очень благодарна вам, – сердечно проговорила Эмили. – И рада, что решилась признаться.

Уоррен никогда не видел ничего более трогательного и очаровательного, чем эти огромные глаза и улыбка большого ребенка.

Глава 22

Приступ лихорадки, вначале показавшийся несерьезным, приобрел такие масштабы, которых лечащий врач лорда Уолдерхерста не мог предвидеть. Болезнь нарушила все планы маркиза, и его мучила досада. При данных обстоятельствах он не был послушным пациентом и, отчасти вследствие своего душевного настроя, в течение нескольких недель давал врачу значительный повод для тревоги. На следующее утро после того, как Эмили доверилась доктору Уоррену, ей пришло письмо из Индии. Лечащий врач супруга извещал о новых опасениях, связанных с состоянием пациента. Его светлость нуждался в особом медицинском наблюдении и полном покое. Врач обещал обеспечить пациенту медицинские процедуры и безупречный уход и просил сотрудничества леди Уолдерхерст в своих усилиях по ограждению больного от источников волнения, насколько это представлялось возможным. Вероятно, в течение какого-то времени вопрос о прочтении и написании писем вообще не будет стоять, но если переписка возобновится, леди Уолдерхерст должна иметь в виду важность душевного покоя для выздоравливающего. Это составляло основную суть письма, наряду с выражениями сочувствия и ободрения, а также заверениями, что есть надежда на лучшее.

Когда пришел доктор Уоррен, Эмили вручила ему письмо и наблюдала, как он его читает.

– Вот видите, – сказала она, когда Уоррен закончил, – я действительно не поспешила с признанием. Теперь буду доверять вам во всем. В одиночку я все это никогда не вынесла бы. Вы со мной согласны?

– Возможно, – задумчиво ответил доктор. – Однако вы очень храбрая женщина.

– Я не считаю себя храброй, просто есть вещи, которые я обязана сделать. Но теперь вы будете меня консультировать.

Она послушна, как дитя, доложил Уоррен жене вечером и добавил: очень приятно, когда женщина ее роста и воспитания послушна, как девочка шести лет.

– Она сделает все, что я ей скажу, и пойдет туда, куда я посоветую. И я посоветовал ей вернуться в дом супруга, на Беркли-сквер; там мы с тобой вместе станем ненавязчиво за ней присматривать. Дело являлось относительно простым с самого начала. Если бы Эмили была достаточна уверена в уликах и отважилась довериться какому-либо практичному человеку… Однако она не могла решиться и слишком опасалась скандала, потому что скандал мог вызвать раздражение мужа. Она безумно боготворит лорда Уолдерхерста и безумно в него влюблена.

– Когда понимаешь, насколько незначительны положение в обществе и личная привлекательность для того, чтобы пробудить нежные чувства, наверное, глупо спрашивать почему. И тем не менее люди не в силах не задавать такой вопрос, – сделала вывод миссис Уоррен.

– И не могут найти ответ. Однако абсолютная преданность со стороны этого милого создания заслуживает уважения. Она станет контролировать даже свои опасения. Будет писать веселые письма, как только ей позволят вести переписку.

– Стало быть, лорд Уолдерхерст ничего не узнает?

– Ничего, пока не восстановится полностью. Теперь, когда женщина сделала чистосердечное признание и отдала себя в мои руки, я уверен – она найдет сентиментальное удовольствие в том, чтобы хранить секрет до возвращения мужа. Сознаюсь тебе, Мэри, я думаю, она читала о таком в книгах и симпатизировала героиням, которые поступали аналогичным образом. И пусть она не отождествляет себя с героиней, зато любовно проигрывает в уме простые сценарии – что скажет лорд Уолдерхерст? И хорошо. Лишь бы себя не изводила. Я прочел письмо лечащего врача Уолдерхерста; очевидно, пациент не в том состоянии, чтобы ему сообщали новости любого рода, как радостные, так и плохие.

Дом на Беркли-сквер вновь ожил. Леди Уолдерхерст возвратилась, как решили домочадцы, с некоего курорта в Германии. Миссис Капп и Джейн вернулись вместе с ней. Супруга лечащего врача проводила с Эмили много времени. К несчастью для ее светлости, милорд задерживался в Индии по болезни.

Жизнь в особняке, открывшем миру ставни, казалось, потекла обычным чередом. Там царила атмосфера, полная сдержанного достоинства. Вся женская прислуга ходила с важным видом, будто им доверили хранить большой секрет. Мужчины старались не демонстрировать свое любопытство, однако тоже втайне ощущали гордость. Все они привязались к леди Уолдерхерст; никто не остался в стороне.

Вдали от Полстри, а потом и от Мортимер-стрит Эмили начала воспринимать как данность тот факт, что все наконец упростилось. Дом символизировал установившийся порядок и незыблемость. Мелодраматический сюжет исчерпал себя,